style="font-size:15px;"> – Ты псих? – спросил этот человек.
– Я идиот, – уточнил Тумидус. – Настоящий.
– Знаю, – сказал этот человек. Он сказал это так, что Тумидус возжаждал крови: здесь, сейчас, не откладывая в долгий ящик. – Кто и знает, если не я? Значит, тебе в коллант нужен невропаст. Маэстро Карл состарился, без него вам не взлететь. И ты не нашел ничего лучшего, как пригласить меня? Мне казалось, с возрастом мы умнеем. Выходит, я заблуждался? Может, мне ещё и в рабство к тебе записаться?! Вспомним старые добрые деньки…
– Ты лучший, – честно признал Тумидус. – Более того, ты единственный.
– Почему это я единственный?
– Ты тоже идиот. Хуже меня.
– Да, правда. Ещё есть причины?
– Никто больше не согласится. Никому больше я не доверяю. Никого больше Папа не пригласил на проводы. Вернее, никого больше из невропастов, ходивших с коллантами.
Этот человек, этот ядовитый гвоздь, забитый двадцать лет назад Тумидусу в пятку, нет, в задницу – нет, в голову! – хмыкнул самым наглым образом. Гай Октавиан Тумидус убивал людей за меньшее. Иногда он убивал людей просто так.
– Допустим, – согласился Лючано Борготта, завкафедрой инициирующей невропастии в антическом центре «Грядущее». В прошлом – директор театра «Вертеп», Борготта был известен широкому кругу обиженных им людей под прозвищем Тарталья. – Я лучший, единственный, я ангел во плотѝ. Но это не повод втягивать меня в безумную авантюру. Почему ты всегда втягиваешь меня в безумные авантюры?
– Я?
– Ты.
– Тебя?!
– Меня.
– Втягиваю?!!
– Обеими руками.
– Это ты меня втягиваешь!
– Ничего подобного. Ты меня втягиваешь, а я за тебя хватаюсь.
За перепалкой, выпучив и без того лягушачьи глаза, следил бармен. Диалог, достойный сцены Королевского театра музкомедии, происходил в скромном баре, расположенном на крыше отеля «Макумба», и бармен хорошо помнил недавнюю встречу двух офицеров, помпилианского военного трибуна и ларгитасского вице-адмирала. Офицеров он счел любовниками – и ошибся. Сейчас, сказать по правде, бармен готов был счесть любовниками и эту безумную пару – трибуна-помпилианца и хлыща из богемы, разряженного как попугай. Ну конечно же, любовники! Как хорошо, как славно они собачились за графинчиком тутовой водки! Но бармен помнил о своем позоре – и не спешил со скоропалительными выводами.
Вместо выводов он принес скандалистам второй графинчик – первый опустел.
– Ты знаешь, – спросил Тумидус, разливая водку по рюмкам, – как умирают антисы?
– Знаю.
– Я имею в виду, как они умирают по-настоящему?
– Знаю.
Тумидус в изумлении уставился на Борготту. И по голосу, взгляду, по лицу, ставшему мрачней обычного, понял: знает. Не врёт, нет.
– Откуда? Кто тебе сказал?!
– Ты забываешь, где я работаю. У нас говорят о многом. Но
