она очнулась после недельного пребывания в больнице, она повернула голову, чтобы посмотреть на меня, и сдернула с лица кислородную маску.
– Я помню, как поднималась по лестнице и у меня кружилась голова, – ответила она. – А потом… я очнулась уже здесь. – Она перевела взгляд на торчавший у нее из груди катетер. – Скорее бы они убрали эту трубку. Я чувствую, как я из-за нее толстею.
– Ты шутишь? – возмутился я. Вскочив со стула, я ухватился за спинку кровати. – Из-за отказа от еды ты сюда и угодила. Ты не смеешь снова делать такие глупости, поняла? Это убьет тебя. Уже чуть не убило.
– Меня погубит лишний вес, – прошептала она.
И тут я не удержался и расплакался. Не тихо и молча. Я рыдал в голос. Мои плечи тряслись, и слезы текли по щекам, скатываясь ей на руку.
– Ты не умрешь, – проговорил я надтреснутым голосом. – Поняла? Ты единственный человек, который что-то значит для меня. Ты обязана поправиться.
Она закрыла глаза и отвернулась, чтобы не видеть меня. Я снова сел на стул и попытался взять себя в руки.
– Я никуда не уйду, – запальчиво сказал я, шмыгнув носом. – Ты не можешь заставить меня.
При этих словах она рассмеялась. Это был сухой, надорванный смех.
– Сколько тебе лет, шесть? Не будь ребенком. Со мной все будет в порядке. Я поправлюсь.
– Обещаешь?
Она снова повернулась и посмотрела на меня.
– Да. Нет. Наверное. – Она вздохнула. – Не знаю. Я чертовски устала и не могу решить так сразу.
– Давай заключим договор, – сказал я, когда мне в голову неожиданно пришла идея.
– Какой? – спросила она с подозрением.
– Если ты будешь делать все, что тебе говорят врачи, я имею в виду групповую терапию, разговоры с психологом и прочее, и если ты снова начнешь есть, я с шиком отвезу тебя на мой выпускной бал. Надену смокинг, найму лимузин и все такое прочее.
– Это становится интересным – сказала она, приподняв правую бровь.
Ее дыхание было затрудненным. Врач сказал, что ее сердце все еще не оправилось после того приступа, когда я нашел ее лежавшей на полу. В результате большой потери веса сердечная мышца ослабла, как и все остальные мускулы. Эмбер пропустила столько занятий из-за состояния здоровья, что это было похоже на то, что ей придется остаться на второй год. И она закончит колледж только в девятнадцать лет, что означало, что в университет она поступит лишь в двадцать. Родители показывали ее разным врачам и консультантам, отчаянно нуждаясь в посторонней помощи, чтобы заставить дочь есть.
– Ты никогда не бывал на танцах. Ты всегда говорил, что это занятие для идиотов или для чирлидирш.
– Знаю. И это должно показать тебе, что я серьезно настроен сделать все, что угодно, лишь бы помочь тебе выздороветь.
Она была права, я всегда считал, что танцы в школе предназначены только для самых
