Ангус сказал мне: «Мы играем ту музыку, которую любим и хотим играть. А если фанам она нравится и они хотят её купить – это приятный бонус». Так что, я думаю, парням очень важно работать в том направлении, которое они любят. Ни на одном альбоме они не сделали ни одной песни, которая пыталась бы соответствовать моменту или какой-то модной причуде. Никаких клавишных, диско-бита, духовых секций. Когда ты покупаешь пластинку AC/DC, ты всегда знаешь, что берёшь, и я согласен с твоим утверждением: это действительно само по себе разрушение барьеров. И я думаю, только AC/DC одни на такое способны, потому что никогда не надоедает их слушать. Кому может наскучить страсть, с которой они играют?»
Точно не сотням миллионов их фанов, как однажды заметил Ангус.
«У нас есть главная штука, которую ребятки хотят. Они хотят, чтоб их качало – и вот пожалуйста. Они хотят быть частью группы – в массе. Когда ты берёшь аккорд, многие ребята в зале тоже его как бы «играют». Они настолько с группой в этот момент, что переживают все твои эмоции. Если ты способен заставить массу реагировать как единое целое, то это просто идеальный случай. Именно этого недостаёт многим группам, посему критики не правы».
Джон Суон говорит: «Не думаю, что AC/DC могут изменить свой формат, потому что у них нет такого желания. Это – постоянно создающееся произведение. Пока моя задница смотрит в пол, AC/DC всегда будут AC/DC и никогда не станут чем-то другим».
Вот так вот всё просто на самом деле.
Один из тех, кто понимает суть AC/DC – журналист, автор газеты Sounds и позже биограф группы Фил Сатклифф, в 1976 году писал: «Эти ритмы бьют тебе в сердце, как молот … два Янга – как кузнецы в тёмной ночи, которые со всей силой и энергией куют нечто прекрасное и крепкое».
Есть один исключительный пассаж в «Грязных делишках» Марка Эванса, единственной автобиографии, написанной членом AC/DC, которая идеально описывает ощутимую, совершенно уникальную энергию группы. В 1976 году они приехали в Лондон после того, как играли в набитых пабах Сиднея. На тот момент они не играли месяц. Пятеро музыкантов группы – Ангус Янг, Малколм Янг, Марк Эванс, Бон Скотт и Фил Радд – рвались выступать и приземлились в Red Cow, Хаммерсмит. Бесплатный концерт в крошечном пабе, где всего лишь человек тридцать клиентов. Их скоро снесёт.
«Начали мы, – вспоминает Эванс, – C «Live Wire». В воздухе повис мой басовый рифф, потом зловещий гитарный аккорд Мала присоединился, зазвенел хай-хэт Фила, и песня просто взорвалась, когда, блин, включились Ангус и барабаны. У меня было чувство, что я взлетел – вот настолько мощно это было. Звучало ну очень как AC/DC. Может, я странную вещь скажу, но мы ведь до того концертов не давали довольно долго и уже готовы были сделать заявление. А было такое великолепное чувство силы; не хаотически шумной, бесконтрольной, которая сплошь и рядом у групп встречается, но энергия в фирменном стиле AC/DC. Громко, чисто, глубоко, угрожающе, очень ритмично. Мы вернулись, мы палили – это при том что Бон ещё рта раскрыть не успел».
Эванс взлетел. Именно это и должна была по идее делать музыка AC/DC – а он её играл.
Говорит
