rel="nofollow" href="#n2" type="note">[2].
– Сегодня важный день, – говорю.
Илай меня понимает. Она была со мной в последний день земной жизни Азы, в те самые последние минуты в машине «скорой помощи». Она была со мной на похоронах. Ровно триста шестьдесят пять дней назад я притащился в школу в костюме аллигатора, а Илай – в помятых шмотках и с обкромсанными волосами. И конечно, у обоих были разбитые сердца.
Пожав плечами, Илай дотрагивается до моей руки, ведь в глубине души она добрая и отзывчивая, и пристально на меня смотрит.
– Мы движемся вперед, – говорит она. – Разумные люди не оглядываются назад. Психовать просто нет смысла, Кервин.
Я смотрю на нее круглыми глазами. Книжек по психологии начиталась, что ли? Она снова пожимает плечами.
– Йога, – объясняет она. – И медитация. А еще тай-чи и сеансы у психолога. О Магонии я упоминать не могла, но все же. Балет с гимнастикой уже не помогали и, чтобы часами не пялиться в небо, пришлось выбрать себе другие занятия. Тебе-то, разумеется, подобные проблемы не знакомы.
Она смеряет меня Многозначительным Взглядом. Так нечестно!
– Я нашла себе новое местечко для тренировок. Мог бы составить мне компанию. Отлипни от компьютера, выберись на солнце и перестань думать хотя бы на десять минут.
И как меня только угораздило подружиться с младшей сестрой своей девушки? Впрочем, она одна понимает, каково это – потерять Азу, а потом снова ее обрести. Мне не с кем больше поговорить. Для их родителей эта тема слишком болезненная, а кроме них о том, что Аза жива, не знает ни единая душа. Мы с Илай навсегда связаны событиями, которые нам пришлось пережить вместе. Но с каких это пор ей позволено распинать меня за домоседство?
– На тебя без слез не взглянешь. А какой ты стал бледноликий…
– Что, прости?
– Пытаюсь общаться с тобой на твоем же языке, – говорит она. – У тебя того и гляди мозги из ушей потекут. А на лбу появились новые морщинки. Три месяца назад их там не было. В общем, выглядишь ты куда старше, чем положено, а ведешь себя как отец-одиночка.
Я вздыхаю. Вот мы и на школьной парковке.
– Почему она решила пойти пешком? – спрашиваю я наконец.
– Праздничный мандраж, – отвечает Илай. – Вы оба сегодня сами не свои. Но у нас по плану торт, свечи и всеобщее веселье, так что придется взять себя в руки. Ради мамы с папой. Я знаю, ты любишь мою сестру, но ты такой не один. К тому же нельзя весь день о ней тревожиться. От твоей опеки ей не продохнуть.
Скривившись от такого неудачного выбора слов, я спрашиваю:
– Это она тебе сказала?
– Ей нужен парень, а не телохранитель. Соберись, тряпка!
Несколькими секундами позже она исчезает в здании школы. Я сижу в машине, медленно доходя до кипения.
Мне вообще-то позволено переживать. Строго говоря, Аза все еще умирает. На ней чужая оболочка, украденная с магонского корабля, которая рано или поздно придет в негодность. К тому же кто знает, кому и для чего она
