style="font-size:15px;"> Руки Генриха на миг застыли, и веки старушки распахнулись. По коже моей пробежался морозец от вида её выцветших глаз. Ведьма захохотала, не отрывая от меня жуткого взгляда:
– Ведьма и инститор! Снова?!
Я отпрянула, и под ногами загрохотали железки. Щиколотки мои запутались в сумке, и я свалилась на пол. Генрих бросил на меня многозначительный взгляд, а ведьма, воспользовавшись тем, что охотник отвлёкся, вдруг извернулась, и белесый язык её подхватил нечто, висящее на её шее. Старушка раскусила это что-то, и по морщинистым губам её растеклись чёрные струйки.
– Генрих, она что-то проглотила! – крикнула я, невольно отползая в угол.
Инститор мгновенно развернулся к ведьме, и та плюнула ему в лицо. Генрих вздрогнул, но не зажмурился, а по щекам его медленно стекали чёрные капли зелья. Плечи мои затряслись, а лицо потеряло чувствительность.
– Это яд?! – испуганно вскрикнула я.
Взгляд старушки скользнул по мне, а чёрный рот её перекосился.
– Лучше, чем яд! – захохотала она и повелительно крикнула Генриху: – Убей ведьму!
Инститор посмотрел на меня, и сердце моё ёкнуло. Руки Генриха опустились, и конструкция, удерживающая ведьму, вновь изменила форму. Вопль старушки, казалось, оглушил меня. Но я не могла отвести завороженного взгляда от пустых глаз околдованного инститора. Бежать было бесполезно, я понимала, что смерть всё равно нагонит меня.
Изумрудные глаза Генриха ничего не выражали, и я всё бы отдала, чтобы вернуть в них те ненависть и презрение, с которыми он раньше смотрел на меня. Всё лучше, чем холодная пустота, с которой он приближался. Крики ведьмы затихли, и тело старушки замерло. В жуткой тишине раздался треск костей, конструкция звякнула, что-то отлетело и врезалось в затылок инститору. Генрих, словно подкошенный, рухнул на пол. Меня вырвало, и я поспешно отвела взгляд от покачивающейся на полу головы ведьмы, стараясь не думать о кровавом следе, который тянулся от её шеи…
Генрих застонал, и я снова вжалась в угол. Руки инститора оперлись о дощатый пол, а тело покачнулось, охотник попытался подняться. Окровавленное лицо его повернулось ко мне, и я прошептала:
– Теперь ты убьёшь меня?
– Не сегодня, – фыркнул он, и я сглотнула, с облегчением отмечая саркастичное презрение во взгляде инститора.
Генрих потрогал свою шею, взгляд его опустился на окровавленные пальцы, а лицо скривилось.
– Видимо, смазки было недостаточно, – бесстрастно проговорил он.
– Зато крови море, – дрожа, прошипела я.
Взгляд его обратился ко мне:
– Ты говорила, что знаешь, где компромат. Лучше бы это было правдой, ведьма. Иначе, всё бесполезно! Голову обратно ей не прикрутишь.
Я поспешно посмотрела в потолок и, борясь с очередным приступом тошноты, пробурчала:
– Под кроватью. Там надписи… имена… наверняка, это оно.
Генрих резко склонился, и покрывало полетело
