ведь, козлина?! Чего молчишь, урод, когда я с тобой разговариваю?!
Девушка, вскрикнув, отскочила в сторону, откуда с безопасного расстояния следила за развитием конфликта. Митя также не спешил их разнимать, хотя на тот момент это было его прямой обязанностью, и даже дружкам своим знаком велел не лезть. Все присутствующие резво повскакивали со своих мест и образовали вокруг дерущихся плотный полукруг. Мне снова ничего не было видно. Только глухие звуки ударов да хруст будоражили слух, вызывая необъяснимое волнение. Плохо соображая, я протискивалась сквозь толпу ребят, будто моё вмешательство было способно как-то повлиять на исход драки. Наивная.
К моменту, когда я, попутно заработав пару тычков, достигла небольшого просвета между стеной и кучерявой Соней, Бес уже оседлал противника и с нескрываемым садистским удовольствием ломал тому пальцы. Хрустели суставы, из сожмуренных глаз здоровяка капали самые настоящие слёзы, а широко улыбающийся брюнет методично продолжал его калечить.
– Если рискнёшь снова ко мне сунуться, помни – в следующий раз я сломаю тебе ноги. И руки, скорее всего тоже. Да, точно, так и сделаю. Вряд ли смогу удержаться. А если будет настроение – вдобавок сверну шею. Так что больше не тупи, пухляш. – низким, тягучим голосом приговаривал Бес. Будто друга утешал.
– Пошёл к чёрту! – взвыл здоровяк, видимо опасаясь публичного позора, да ещё и перед своей "бабой", как он выразился.
В ответ Бес тихо хохотнул и вывернул следующий палец, отчего, вместе с криком несчастного тишину прорезал ещё один. Мой.
– Рот закрой, жить надоело? – шикнула на меня Соня. – Следующей хочешь стать? Ты ещё в глаза ему вылупись, тогда уж точно никто не спасёт. Это же Бестаев. Конченый психопат.
Едва она договорила, раздался ещё один, полный нечеловеческой боли стон. Я никогда воочию не видевшая подобных зверств, не выдержала – кинулась к себе. Упала ничком на свою узенькую кровать, накрыв голову подушкой и уткнувшись носом в пропитанный запахом хлора и мочи матрас. Соня оказалась права, лучше бы мне не встречаться с ним взглядом. Пугающим, жутким… навязчивым.
Теперь его глаза мерещились мне везде. Цепкие, болотно-зеленые, как два омута с химическими отходами. Они будто смотрели через прицел в самую душу, тщательно выбирая, куда выпустить пулю.
Начиная с того дня суровый, но справедливый мир, в котором меня воспитала мать, начал стремительно рушиться, а новый затапливал звериной жестокостью и несправедливостью, которой впору было захлебнуться. Издевались здесь над всеми, но основной удар приходился на самых чахлых и беззащитных. Тех, кто был физически не в состоянии дать отпор. Затем эти забитые дети вырастали спеша отыграться на следующем поколении воспитанников, чтоб самолично вкусить столь вожделенную власть. И щуплая я оказалась на самом дне этой прогнившей системы.
Когда нас кормили чем-то вкусным, мне частенько
