style="font-size:15px;"> На вид ему можно было дать лет двадцать пять, и, когда он ловко соскочил с коня, кинув поводья подбежавшему мальчугану, оказалось, что он высок и весьма ладно сложен. Аккуратно выбритое лицо, тронутое дорожным загаром, обрамляли светлые кудри, отпущенные по последней местной моде ниже плеч и еще не совсем развившиеся после того, как пару дней назад над ними поработал цирюльник. Одет московит был в длинный модный камзол – малиновый с серебряными пряжками, широкие плисовые штаны и идеально гладкие чулки, белизну которых почти не испортила дорожная пыль. Башмаки, определенно голландские, с вытянутыми носами и тоже с серебряными пряжками, даже вызвали зависть хозяина – в Кёльне таких не делают!
«Ну и горазды же врать эти иезуиты! – подумал про себя с ухмылкой немец, провожая гостя. – Каждый знает: московиты носят бороды до пояса, а на головах меховые шапки высотой с печную трубу! К тому же у их мужчин одежда длиннее, чем у женщин, и летом они всегда разодеты в жаркие меха… Если этот папский шпион – московит, то я, пожалуй, сам экселенца Борджиа, ну-ну…»[5]. Трактирщик всегда интересовался рассказами своих клиентов и постояльцев о дальних странах и чужих обычаях и почитал себя не без оснований крупнейшим знатоком европейской географии.
Возле печи хлопотала женщина лет на десять моложе хозяина, в опрятном чепчике и в фартуке, из-за крахмала похожем на вздувшийся парус.
– Моя супруга Анне, – представил женщину хозяин. – А могу я узнать имя нашего уважаемого гостя?
– Григорий, – сделав небольшую паузу, отозвался молодой человек. – В Голландии меня обычно называли Грегом Кольдером, а в Англии – Грегори Коулдом. Или просто – Грегори. Словом, кому как нравилось.
– Гре-го-рий! Гре-го-ри! – раскатисто повторил хозяин. – Очень хорошее имя. И вы прекрасно говорите по-немецки!
«Интересно, как тебя на самом деле зовут, папская ищейка. Может, Грегорио или просто Горио?» – подумал хозяин про себя.
Приезжий явно испытал удовольствие от похвалы.
– Ну, немецкий-то я просто начал учить раньше прочих языков, да и нравится он мне больше всех.
– О! Так вы знаете и какой-то другой язык?
– Знаю, но, конечно, похуже. Французский, шведский, английский.
Трактирщик восторженно прищелкнул языком.
– Так молоды, а выучили столько премудростей! Словно настоящий кардинал! А итальянский не знаете? Нет? Никогда не приходилось бывать в Риме? Господи, зато польский знаете немного?.. Пф! Не представляю, как можно было его выучить.
Григорий вдруг расхохотался. Последнее замечание хозяина ему пришлось почему-то по душе.
Трактирщик продолжал не без иронии демонстрировать свою недюжинную наблюдательность:
– Давайте попробую угадать, зачем вы здесь… Три короля?
– В точку, – удивился Григорий. – Оказаться в Вестфалии и не прикоснуться к величайшей святыне христианского мира…
– Я-то
В середине XVI века в Ватикане осознали опасность протестантства и запустили механизм, который получил название Контрреформации. Деятельными усилиями пап римских Пия V и Сикста V протестанты были полностью изгнаны из Италии и Испании. С Францией, а особенно Германией, было сложнее. Приходилось использовать и привычные «дедовские» методы инквизиции, и новые приемы, на которые большими мастерами оказались иезуиты. Шпионские сети были раскинуты по всем протестантским землям Германии. Прямо как в песенке из мюзикла «Три мушкетера»: «Войдешь в трактир – сидит шпион, войдешь в сортир – сидит шпион, а не войдешь – известно кардиналу». А между тем Германия медленно, но верно катилась к катастрофе Тридцатилетней войны (1618–1648).
