Держи нас в курсе
Таящаяся: В курсе чего?
Корова_Апокалипсиса: присоединяюсь.
Таящаяся: В курсе чего?
полбяныехлопья: Мне надо делать домашнее задание
полбяныехлопья: Но когда мы будем говорить завтра, пусть у тебя будут какие-нибудь ХОРОШИЕ НОВОСТИ
Таящаяся: ХОРОШИЕ НОВОСТИ ПО ПОВОДУ ЧЕГО?!
Глава 10
У меня в голове сидит маленькое чудовище и вселяет в меня сомнение.
Сомнение – существо глупое, не обладающее ни разумом, ни чувством, слепое, сидящее на длинной цепи. Чудовище же у меня умное, за всем наблюдает и, когда я совершенно уверена в себе, отпускает с цепи сомнение, и оно дает себе волю. Даже когда я понимаю, что вот сейчас это случится, я не могу ничего сделать.
Например.
Я знаю, что, когда войду в класс и верну Уоллису первую главу, он, вероятно, скажет, то есть напишет «спасибо» и, есть шанс, чуть улыбнется, тем дело и кончится.
Но, стоя перед дверью, я чувствую, что вот сейчас войду, отдам Уоллису рукопись, и его глаза равнодушно скользнут по моей особе, потому что он уже понял, что не должен был тратить на меня свое время. Не должен был просить меня читать его работу, поскольку мы совсем друг друга не знаем. Вчера он сделал неверный шаг и теперь понимает это. Должен понимать. Элиза Мерк никто – для всех. В «Уэстклиффской звезде» каждый день должен появляться следующий заголовок: «ЭЛИЗА МЕРК – НИКТО ДЛЯ ВСЕХ И КАЖДОГО».
Вытираю рукавом лоб. Мои дурацкие брови все в поту, и я даже не могу рассказать об этом Эмми или Максу. В класс заходят несколько человек, и я иду за ними следом, будто прячусь в их тени.
Уоллиса пока нет. Кладу рукопись на его стул и сгибаюсь над своим блокнотом. Обвожу старый рисунок, и линии становятся слишком темными и жирными. Уоллис появляется минутой позже. Вваливается в класс и берет со стула листы бумаги, прежде чем медленно сесть на него. Он листает страницы, смотрит на рисунки, которые я сделала в конце, рядом с цитатой из «Фауста». Блокнот выскальзывает у меня из рук, и мне приходится ловить его коленками.
Уоллис берет чистый лист бумаги. Что-то на нем пишет и кладет мне на стол.
Рисунки совершенно потрясающие. И никаких замечаний?
Закрываю блокнот и кончаю валять дурака. Пишу дрожащим почерком:
Всего одно, но я не хотела портить такую хорошую рукопись. Гьюрхай появляется из моря, чтобы проглотить солнце, каждую тысячу лет, а не сто.
Читая, он закрывает лицо рукой и качает головой. Не надо было поправлять его. Зачем я это сделала?
Он отдает мне листок.
Вау. Ты совершенно права.
И чуть ниже:
Те, кому я обычно показываю свои тексты, не заметили бы.
Потому что те, кому ты обычно показываешь свои тексты, не являются создателями мира.
Немного думаю, затем пишу: Это действительно, действительно хорошо. И сую ему листок, прежде чем мои пальцы сведет судорога и они порвут бумагу в клочья.
Спасибо! Ты хорошо себя чувствуешь? Ты бледная.
Я
