мы неизбежно допустим ошибку.
Важно осознать этот факт: всё для меня есть работа моего мозга – и компьютер, за которым я сейчас пишу этот текст (чей образ создан моим мозгом: зрительное восприятие, тактильное, звуковое – я слышу, звук клавиш, когда нажимаю на них), и те соображения, которые я пытаюсь сформулировать и записать, одинаково реальны.
Думать, что где-то есть «объективная» реальность, а где-то «субъективная» – совершеннейшая нелепость. Все они созданы из одного и того же нейрофизиологического теста. Хотя, конечно, у каждого из нас есть доступ лишь к определённому набору фактов; у одних он один, у других – другой. Но всё это, в любом случае, одно пространство реальности.
Допустим, я вижу некого человека, который идёт по коридору Высшей школы методологии (предположим, что у меня нет истинных галлюцинаций и всё это происходит в действительности).
Итак, он – этот человек – реален как объект внешнего мира, и я его воспринимаю соответствующим образом (всё это происходит). Но он совершенно так же реален, и как моё представление о нём: мой мозг содержит образ этого человека (и это тоже то, что происходит) – я знаю, сколько ему лет, чем он занимается, женат или разведён и т. д., и т. п.
Он не идёт по коридору с табличкой, на которой всё это написано. Соответствующая «табличка» на его счёт есть у меня в голове, и сейчас она оказывается «высвеченной» лучом моего внимания, «загорается» в моём сознании.
То есть у меня в голове есть образ этого человека (и сейчас он активизируется) куда более объёмный и содержательный, нежели «объективная реальность», которую я могу «объективно» воспринять, обнаружив «какого-то» человека посреди коридора.
Так, кого же я сейчас вижу в коридоре – «объективного» человека, или то, что я «субъективно» о нём думаю? Что для меня важнее – увидеть его «объективно» или увидеть то, что я (мой мозг) о нём знаю? Что, так сказать, более реально? Можем ли мы вообще задаться таким вопросом?
«Более» или «менее» реально?
Развернём ситуацию шире. Пока мы не учли, например, что у человека из коридора есть в голове какой-то образ меня («табличка» на мой счёт), а главное – его собственный. У него есть набор знаний о нём самом, о том, что он есть как то, что с ним происходит (он знает, например, что у него болит голова, кто его раздражает, о ком или о чём он мечтает, сколько денег у него осталось до зарплаты, – всё это реальность).
Теперь предположим, что речь идёт о моём пациенте. У него есть его собственный образ себя, и у меня есть его образ. Может ли быть, что я, как психотерапевт, знаю о нём больше, чем он сам о себе знает? Разумеется, по крайней мере, в какой-то части. Например, если мне известен его диагноз, я в курсе множества нюансов, о которых сам пациент, возможно, и не подозревает. Представим, что у него рак, мы оба об этом знаем, но он профан в медицине. Очевидно, что я знаю больше.
Итак, можем ли мы понять, что в пространстве
