она.
Цент знал, что если начать что-то объяснять Анфисе, они тут до завтрашнего вечера застрянут, поэтому повторно скорчил страшное лицо и рыкнул:
– Тащи мешок!
Подействовало. Получив задание, сожительница отправилась исполнять его. Но, как оказалось, не только Анфиса страдает атрофией головного мозга. Владик со слезами на глазах собирал с асфальта останки своего мобильника, Маринка утешала его, и убеждала, что он обязательно заработает много денег и купит себе новый, еще круче.
– Вам особое распоряжение требуется? – рассердился Цент на ненавистную парочку.
– А? – испугался Владик, трусливо прячась от грозного уголовника за спину своей невесты. Возможно, его расчет был на то, что у Цента не поднимается рука на женщину. Напрасный расчет. У Цента все всегда и на всех поднималось, и вообще, нечего и думать об успешной карьере сутенера, если не можешь навалять по шее подчиненным. В свое время Цент лупил своих сотрудниц смертным боем, в том числе доставалось Анфисе с Маринкой. Да и сейчас ничего не изменилось, и если надо будет – наваляет за милую душу.
– У вас сумки или пакеты в тачке есть? – спросил Цент.
– Ну, да, кажется. А зачем?
Тупость окружающих утомила настолько, что Цент едва сумел сдержаться и не пустить в ход кулаки.
– Живо тащите их сюда! Живо!
Владик хотел задать еще какой-то вопрос, который, вполне возможно, мог бы стать последним в его жизни, но лучше знающая Цента Маринка схватила жениха за ручку и потащила к машине.
Мешок Анфиса искала долго, а несла его медленно, словно нарочно издеваясь. Цент тридцать раз пожалел за это время, что перестал устраивать подруге профилактические избиения, польза которых была очевидна. В былые времена та исполняла все команды бегом, а теперь даже не идет, а плетется, едва переставляя ноги.
Анфиса держала мешок, Цент наполнял его, чувствуя давно забытую радость от незаконного присвоения чужого имущества. Сам в уме прикидывал, сколько пива можно загрузить в обе машины, и имеет ли смысл забросить добычу на дачу программиста, а самим вернуться повторно? В этот момент к нему подошли Владик с Маринкой. В руках у очкарика были сумки, в глазах застыл первобытный ужас от вида противоправных действий.
– Что ты делаешь? – простонал он.
– Хорош глазеть, не в цирке, – проворчал Цент, хватая холодные банки и засыпая в мешок. – Набивайте сумки. Живо.
– Но это же воровство, – пролепетал Владик.
– Если никто не видел, то не воровство, – успокоил Цент совесть программиста. – Хватит, говорю, стоять без дела.
– Нет, я не могу, – замотал головой Владик, пятясь от Цента как от исламиста, увешанного взрывчаткой. – Так нельзя. Это неправильно. Нас за это накажут. Давайте лучше поедем.
В этот момент Цент понял нечто важное – очкарик его сдаст. Сдаст в любом случае, даже если его и не прижмут правоохранительные органы.
