вместе вмазывались). Посидели, попили чайку.
А после, когда чай и сахар мои кончились, она предложила сдать кой-какие мои вещи. В итоге осталась я в одних тапочках, а Ольга сразу отморозилась и больше ко мне в отряд не заходит. Так мне, дуре, и надо. Ведь знала ее по воле, а все равно купилась…
Буду краткой. Ты ведь знаешь, что обратиться кроме тебя не к кому.
Поэтому прошу тебя: вышли мне маленькую бандерольку с куревом и чаем. Освобожусь, рассчитаюсь…
Майор, сложив конверт пополам, положил его в карман рубашки.
– Что, подогреть просит? – догадался Юрка.
– Ладно, не обеднею! – не отвечая на вопрос, проговорил Барсуков, выходя из кабинета…
Барсуков. На ИВС прекрасная погода. Глава 11
Юрик приперся на работу с небольшим опозданием (примерно часа на два). Барсуков сидел в кабинете и травил очередную байку про армейские годы. В кабинете находился следователь прокуратуры Игорь Анваров и адвокат. Они пришли в ИВС предъявлять обвинение арестованному Топоркову по ст. 30–105 УК РФ, но, забывшись, слушали майора.
– …Когда я служил в г. Новый Узень, – услышал Юрик болтовню Барсука, – к нам на проверку с Алма-Аты приехал полковник по политической части.
Бродя по территории узеньского батальона, полковник умирал от сорокоградусной жары и скуки. Весь личный состав батальона днем нес службу, поэтому в батальоне осталось минимальное количество солдат, да и те где-то «шкерились» от высокого гостя, – рассказывал кум, крутясь на стуле. – Полковник, выискивая недостатки, прошел в казарменное помещение роты старшего лейтенанта Сашки Мусинского. Осмотрел три боевых листка, стенную газету, подшивку газет в ленкомнате, но недостатков так и не выявил.
Командир роты, заранее зная о приезде проверяющего, подготовился основательно. Взял в городской библиотеке подшивки газет и, освободив двоих солдат от несения службы, добился появления трех боевых листков.
Проверяющий уже собирался выходить из казармы, но вдруг остановился как вкопанный.
Из ротного умывальника доносились звуки ударов и крик…
– Я тебя кончу козел!
Шлеп! Шлеп!
– Я тебя отучу пить!
Шлеп! Шлеп!
– Тебя куда послали? За почтой или за водкой?
Бац! Бац!
– Сука! Если этот козел с Алма-Аты тебя спалит, я тебя изнасилую!
Бац! Шлеп! Бац!..
«Козел из Алма-Аты» вбежал в помещение умывальника и увидел ужасную картину…
Солдат стоял с разбитой рожей, на полу валялись почтовые конверты и газеты. А перед пьяным «почтальоном» стоял Мусинский.
– Мусинский, прекратите! – захлебываясь от негодования, крикнул полковник…
Политработник, осмотрев опухший нос солдата, приказал:
– Солдат, спать! Мусинский, в канцелярию!
Солдат, мирно причмокивая опухшими губами, похрапывал в спальном помещении, а командира роты в течение четырех часов воспитывал полковник.
