style="font-size:15px;"> И тут я сорвался. Еще во время монолога этого придурка меня начало трясти, как в лихорадке. Но, чем громче он басил над головой, тем ярче разворачивалась в моем сознании картина недавних событий. Я вдруг почему-то представил, что все еще нахожусь в госпитале, в коридоре процедурного кабинета, куда нас, троих “психов”, привели два медбрата. Вот они все стоят рядом со мной.
“Это уже было. Почему повторяется? Нас обязаны пропустить без очереди. Почему этот басовитый нас оскорбляет? Да это же многоликий полковник Кац! Почему он в Харькове? И здесь от него нет покоя. Но, я успею. Я задушу его раньше, чем ему помогут”, – решил, чувствуя, как все мышцы наливаются кровью, а голова праведным гневом. Сначала этот полковник Кац назвался ветврачом полигона. Он надоел мне на дежурстве своей сумасшедшей собачкой: “Где ее голова? Куда дели голову?” Откуда я знаю, где голова. А потом притворился крупным начальником и орал на меня в штабе полигона. Этот гад хотел посадить меня в тюрьму. Он орал во все свои телефоны. А бедный графин дрожал от страха. Я застрелил его красный телефон в благородном поединке. А он все не унимался. В госпитале прикинулся председателем медкомиссии. Он измучил вопросами и пытался гипнотизировать. И снова угрожал. А сам – полный кретин, потому что не знает гениев человечества, а думает, что разобрался в кристаллической жизни. Когда же он отстанет? Передо мной снова стоял заклятый враг, которого надо во что бы то ни стало уничтожить голыми руками.
– Мразь!!! – взревел я и прыжком взметнулся в воздух, как тот псих в госпитале. Мои руки в одно мгновенье с хрустом сжали горло полковника Каца. Я видел лишь его глаза. Они были полны ужаса. Он хрипел и валился куда-то в сторону. А я не чувствовал ничего, кроме наслаждения местью. Потом провалился в пустоту.
Моя, в общем-то, мотивированная вспышка ярости напугала всех участников и свидетелей происшествия. Моего врага спас от гибели кто-то из его людишек, обрушивший на мою голову горшок с комнатными цветами, висевший в простенке между двумя репродукциями. И лишь вовремя подоспевшие отец и наш адвокат спасли меня от расправы. Пока нас обоих приводили в чувство, адвокаты успели обо всем договориться. Они предложили забыть об инциденте и сосредоточиться на процессе. Нам же настоятельно рекомендовали отныне контактировать только через них.
Ни я, ни мой обидчик не участвовали в принятии решения. “Истец”, оказавшийся на волосок от смерти, в тот день не проронил ни слова. И впоследствии я так и не услышал его густого баса. Некоторое время он говорил только шепотом и только со своим адвокатом. Да и позже лишь сипел и хрипел, когда его допрашивали судьи. У меня же с неделю ломила голова, и постоянно подташнивало. Похоже, эти уроды устроили мне легкое сотрясение мозга. Как бы обрадовался Иван Иванович, главный психиатр госпиталя, если бы узнал об этом. Его отчет о моем психическом состоянии непременно был бы тут же украшен замечательным фактом. Типичная схема Саши Дудеева. Жаль, что поздно.
Напуганы были и родители. Они, наконец, осознали, что просто
