еще с основания города живет. И лишь лет в сорок пять вырвался бы оттуда. Да еще неизвестно, где бы мне предоставили жилье. Одному подполковнику, нашему земляку, обещают квартиру аж в Чирчике. А он уже эту Азию на дух не переносит.
– Ты бы все равно в Харьков приехал, как сейчас, – продолжила гнуть свою линию мама.
– Я не знаю, что с нами будет через семнадцать лет. Да мне это уже не интересно. Я уволен из армии, и сейчас никто. Фактически на нулевой отметке, как у нас говорили в части. Самое время подумать, как жить дальше. Вот я и думаю. В Москве масса предприятий по моему профилю, а в Харькове – всего одно, и то не по моей специальности. Да и моя семья живет в Москве.
– Работать можно, где угодно, – все еще пыталась спорить мать. Отец же, похоже, все понял и теперь сидел, нахмурившись и не ввязываясь в разговор, – А эта твоя семья еще неизвестно, примет ли тебя на свою жилплощадь. Тебе не стыдно примаком быть? Ты еще не знаешь, что такое с тещами и свекровями жить, – продолжала она агитировать и запугивать.
– Мама, я не хочу работать, где угодно. Мне хочется работать в конструкторском бюро. Мне нравится именно такая работа. В Москве уже договорился обо всем. Меня берут старшим инженером в наше Центральное конструкторское бюро. Можно сказать, по блату, потому что знают много лет по работе. Был я и в институте радиоэлектроники. Там готовы принять сразу на четвертый курс на вечернее отделение. Ну а про все остальное и говорить не хочется. Не примут на жилплощадь, буду думать, что делать. Знаю только, будет работа, будет и жилье.
– Ладно, давайте завтракать, а то все стынет, – прервал наш спор отец. Я облегченно вздохнул. Первое сражение, похоже, выиграл. Но, увы, вряд ли оно последнее, и сколько их еще предстоит, пока буду “отдыхать” в Харькове, не знаю. Но, думаю, немало. Мама у нас человек упорный.
После завтрака решил съездить на старую квартиру. Там прошли мои детство и юность. Там осталось все из прежней жизни. А здесь – как в гостях. Лишь изредка на глаза попадется то один, то другой предмет, напоминающий о прошлом. Даже мебель и та другая. Ею мама уже похвалилась еще в день приезда. На нее, оказывается, копили деньги, которые им отсылал. Года три назад записались в очередь, а она до сих пор не подошла. Все решилось проще – у отца впервые в его долгой жизни появился “блат” в мебельном магазине. Оказалось, грузчиком там работает его бывший сослуживец по лагерю военнопленных. Он-то и организовал отцу контакт с мебельными спекулянтами, а потом сам отобрал мебель прямо на складе и доставил на новую квартиру.
Едва заявил о своем желании, тут же захотели ехать все, включая Тамару с младенцем. Ехать таким табором совсем не хотелось, но выбора не было.
И вот мы уже громыхаем ступенями открытой железной лестницы, ведущей на второй этаж родного дома. Я не был здесь целых два года. На веранде тепло встретила наша соседка тетя Дуся – интеллигентная женщина, бывшая балерина. Сколько ее помню, она нигде не работала. Нас это немножко удивляло, потому что
