иногда как дискуссионный и проблемный. «Россия, понятно, еще не Западная Европа, но и не особая цивилизация, существующая и развивающаяся по собственным правилам и законам. …Заметное каждому отличие России от Европы свидетельствует, скорее, не о существовании особой цивилизации, а об еще сохраняющейся цивилизационной недостаточности» [103]. К прискорбию считающего так В.М. Межуева хочется сказать, что эта «недостаточность» будет сохраняться всегда, так как то, что он, несколько сбивая значение, понимает под «цивилизацией», не является доминирующей ценностью в рамках того культурного типа, который представляет собой Россия.
Такая фатальная «недостаточность» цивилизации в России часто мыслится в ключе категориально понимаемых «Европы» и «Азии», образующих таким образом особое евразийское цивилизационное пространство. В контексте таких рассуждений Россия (российская культура) выглядит как своего рода «недоцивилизация», как такой тип социально-культурного существования, который в своих существенных образующих факторах противодействует складыванию цивилизационных форм. Причем это свойство можно считать хроническим – трактовать ли его как «вековую» отсталость или как фундаментальную предрасположенность. Здесь для обоснования понятия цивилизации действует один только критерий устойчиво овеществленных, рационально выверенных форм как оснований для поддержания целостной социально-культурной конструкции. А именно такой способ поддержания и развития идентичного социально-культурного целого как раз оказывается хронически не характерным для России. И это, с одной стороны, вызывает тенденцию цивилизационной разорванности – ориентации на устойчивый цивилизационный образец Запада; а с другой – как раз не позволяет твердо перейти к ориентации на этот образец. Россия исторически страдает от факта промежуточного цивилизационного положения страны.
Означает ли это, что Россия – это цивилизационная затерянность между Востоком и Западом, что она не есть цивилизация, что русский человек – это гетерогенный социокультурный тип, означает ли это, что он не есть вообще тип, а есть только эклектика типов? Конечно нет, культура России представляет собой особый тип смысловой координации культурно-ценностных мотивов, между которыми он не просто выбирает, а согласует эти альтернативы как возможные в динамично воссоздающемся смысловом космосе. А.С. Панарин верно отмечает, что «было бы опасным заблуждением из самого факта открытой истории делать вывод о возможности перманентного пребывания на перекрестке «безвременья», бесконечно оттягивая или отклоняя выбор, эклектично сочетая противоположные возможности. Парадокс открытой истории состоит в том, что она требует выбора из имеющихся альтернатив» [122, с. 74]. Неустойчивость России как социокультурного типа связана, таким образом, не столько с промежуточным геополитическим положением как таковым, сколько с проблематичностью тех синтезов, которые российское
