десятитысячные порции маны в начертанную на земле примитивную пентаграмму. Когда рисунок на земле засветился ровным красным светом, я ступил внутрь и, подняв руки, начал вливать ману уже в воздух над головой, где появился такой же рисунок, зеркалящий расположенный ниже. Еще пятьдесят тысяч пунктов маны. Это установило прямую вербальную и визуальную связь со старым континентом. Здравствуй магический телемост!
С той стороны на нас глянуло множество суровых и преисполненных важностью момента лиц – преимущественно бородатых. Но мелькали среди них и утонченные женские лики. Мы зрителей разочаровали – глухая ночь вокруг, мы все в грязи, большой волк чешет задней лапой за ухом, мелькающий на заднем плане мамонт пытается забрать у серошерстой белки последний ананас из наших запасов. А девчонка подросток еще и добавляет такие фразы как: «Ну и сборище, мачтой вам по сокровенному! Самые захудалые и дрянные пираты на моей памяти, вишней об загривок». Так что мы никак не порадовали мудрых старцев и дев.
Но они быстро опомнились, понимая, что не следует обсуждать внешность проводника, способного мигом доставить их к новым землям. Мне передали короткие инструкции и я, можно сказать, не раздумывая вовсе, тут же их применил на деле. Бом напутственно орал: «меньше торжественности, больше дела! Загибай темпоральные линии к северу! И покруче!». Орбит от слов полуорка катался туда-сюда, чем добавлял нервозности ожидающей стороне – их лица тоже «мотались» туда-сюда, с сочувствием наблюдая за агонией лысого дистрофика.
Грянуло…
Аккурат после последней порции маны.
Берег тряхнуло так сильно, что из океана вылетел катамаран и прочертил борозду в прибрежном песке. И я медленно воспарил, с тревогой глядя на пульсирующий в глубокой трещине вулканический огонь. Надеюсь мы тут не Помпеи породили. Белки нам не простят…
Когда злобной гудящей колонне огня надоело терзать тело несчастного экс-навигатора, из моих раскинутых в стороны рук ударили струи огня. И над берегом Зар’граада появился гигантский багровый огненный крест. Жар был такой сильный, что полыхнули ближайшие кусты. Загорелись, но слава Богу не заговорили и ничего нам не поведали – а я уж убоялся.
Бьющий у меня из груди луч стал ярче на несколько мгновений, а затем резко сократился, уподобился натянутому резиновому жгуту, один из концов которого отпустили. Меня что-то ударило в грудь и, взбрыкнув опаленными ножками, я с воплем улетел в ночную темноту, где с шумом и хрустом приземлился прямо у лап удивленной белки, уронившей мне на ушибленную голову тихо стонущие ореховые ядрышки. Все же шишки живые… и меня снова не поймали…
– Свершилось! – торжественный глас заставил меня встать на карачки и развернуться вокруг своей оси. Подняв лик, я узрел высокого и могучего старца в богатой пурпурной мантии, опирающегося на посох и протягивающего мне другую руку. – Росгард! Ты сумел!
– Ну здравствуйте, архимаг Тарниус, – слабо улыбнулся я старому знакомцу, тянясь к его руке. Но тот подхватил с моего рукава
