короля, другие поддерживали его сестру, третьи предлагали отдать престол племяннику. Так прошло двадцать лет. Парламент постепенно распался. Парламентарии с головой ушли в свои дрязги и проморгали нового, очень умного врага.
Май на секунду умолк. Как любой очевидец этого кошмара, он не мог говорить о нем спокойно. Воспоминания ерошили затылок, как дыхание тигра за спиной.
– Трудные времена настали в королевстве. Десять лет…
Май запнулся и взглянул на свою новорожденную дочь. Ее глаза по-прежнему светились синевой. И вдруг его охватил страх, что, начни он рассказывать про облавы, пытки, крики из казематов и прочие ужасы, ее глаза тут же нальются чернотой, как у него.
– Знаешь… Подрасти-ка сперва, и тогда я расскажу тебе о Годах Птицеловов. Потом Птицеловы были повержены, Трудные времена миновали. Роялисты и парламентарии продолжили борьбу за власть. Сторонники каждого претендента на трон собрали армию, чтобы возложить корону на своего избранника. Парламент испугался и тоже собрал армию. И вот однажды случилось удивительное. На чай к председателям Парламента заглянули серьезные люди в чистых, но поношенных робах. Они озадачили парламентариев заявлением, что не собираются сражаться. Это были старшие мастера ремесленных гильдий – Часовщиков, Ключников, Печатников и прочих.
Сказав о Печатниках, Май ощутил горечь, но продолжил:
«Если вы развяжете войну, – сказали старшие мастера, – сразу окажется, что солдатам не хватает башмаков и курток, кремень кончился, а мушкеты никуда не годятся».
«Не страшно, – ответили парламентарии. – Наши солдаты верят в победу, они будут сражаться в домашней одежде, а если не из чего станет стрелять, возьмут в руки сабли и камни».
«Пусть так, – сказали старшие мастера, – но учтите, у вас на завтрак не будет ни варенья к чаю, ни самого чаю, и портные исчезнут, и некому будет заштопать вам сюртуки».
Эти слова привели парламентариев в ужас, они сказали, что должны как следует всё обдумать. А тем временем роялисты вовсю предвкушали, как войдут победным маршем в столицу. Но и к ним заглянули серьезные люди в потертых, но опрятных робах. Они говорили, не повышая голос, но каждое слово сочилось уверенностью. Вновь прозвучало, что войны не будет.
«Объявите перемирие с Парламентом, – сказали старшие мастера, – или ваши соратники не получат муки, чтобы испечь хлеб, и шифера, чтобы покрыть крышу».
«Наше дело правое, – ответил предводитель роялистов, – так что учтите, наши люди, коли на то пошло, будут держать оборону голодными и холодными, и в снег и в зной».
«Пусть так, – сказали старшие мастера, – но некому будет уложить прически вашим женам, а ваши лошади будут стоять нечесаные».
И предводители роялистов задрожали от страха и сказали, что им нужно обдумать всё как следует и что ответ они дадут завтра. А на следующий день парламентарии сказали, что монархия – не худшая форма правления, и учредили
