style="font-size:15px;"> Неонатолог нервно сглотнул, набрал в легкие воздуха и выдавил из себя чудовищную фразу.
– У Вашего ребенка врожденная патология. Как я понимаю из Вашей карты, Вы об этом не знали.
Юлино сердце ухнуло куда-то в пропасть страха.
– Какая патология?
– У него синдром Дауна.
– Что? Какой синдром? Этого не может быть! Я же… – сердце билось где-то в горле. – Я ведь проходила обследования! УЗИ и всякие анализы крови! Все было хорошо!
– Ваш ребенок родился с синдромом Дауна. К сожалению, иногда специалисты УЗИ ошибаются.
– Ошибаются? – Юля переспрашивала и чувствовала себя идиоткой. Слова доктора никак не сходились в ее сознании с реальностью. – Все было нормально!
– Но и это еще не все. Часто синдром Дауна проявляется с некоторыми другими патологиями.
– С какими? – ужас жег внутренности.
– У Вашего сына полное одностороннее расщепление неба и губы.
– Где мой сын? Покажите мне его!
Неонатолог обернулся и кивнул напарнице. Та аккуратно и ловко подхватила из кюветки крохотный сверток и подошла ближе. Сочувствие и сожаление на ее лице хлестнули бичом.
Юля заглянула в лицо сына и тут же зажмурилась. На сетчатке намертво выжегся образ исковерканного лица мальчика. Это ее сын! Юля боялась открывать глаза снова, молясь, что то, что она видела – всего лишь кошмарный сон. Может ей дали наркоз, чтоб зашить надрывы, и все это просто кошмарное видение. Но голос неонатолога звучал на редкость реально и мучительно, заставляя Юлю вжиматься в каталку
– Сложность Вашего случая в том, что расщелина затронула и область мягкого и твердого неба. Удивительно, что ни на одном УЗИ этого не заметили. Есть ли другие патологии, сопутствующие синдрому Дауна мы точно выясним, как только проведем все необходимые обследования.
– Другие? – собственный голос казался чужим.
– Да, их может быть достаточно много. Я подойду к вам позже. Отдыхайте пока.
И Юля провалилась в бездну кошмара.
Она не знала, сколько времени пролежала, тупо глядя в потолок. Ее куда-то везли на каталке. Перед глазами мелькал больничный потолок и белые продолговатые светильники. Лишенный возможности здраво мыслить мозг подмечал абсолютно бесполезные детали. Легкую небритость одного из санитаров, нелепый галстук другого, вереницу дверей, мимо которых ее везли. Они нумеровались в обратном порядке. Двести двадцать восьмая, двести двадцать седьмая, двести двадцать шестая… А закрывая глаза, Юля видела обезображенное крохотное личико. Слезы лились по щекам, но Юля их не чувствовала.
До слуха вдруг донесся обрывок разговора и голос, который Юля почему-то сразу узнала. Грымза.
– А чего удивляться-то? Нужно было рожать десять лет назад, а не на пороге климакса. Глядишь, и у ребенка не было бы уродства.
Юлю разбила истерика. Тело колотило крупной дрожью. Собственные руки с негнущимися ледяными пальцами казались чужими. Они мяли кожу на лице, вцеплялись
