style="font-size:15px;"> Трикотажную кофту свою она снимает сама. Антон аккуратно стягивает с нее и бюстгальтер.
– Какая грудь у Ларисы, ты посмотри, какая отличная грудь! – с искренним восхищением говорит он, и я смотрю.
И в полумраке комнаты, в слабом свете уличных фонарей вижу это нежное чудо – два округлых, словно светящихся холмика с заострившимися, торчащими вверх сосками. А большая смуглая рука Антона ласкает Лорину грудь. И я вижу, как восставшие, возбужденные соски упорно проскакивают между пальцами.
А Лора смотрит на меня смущенно. И гордо…
Потом мы лежим на тахте: Лора посередине, Антон с внешнего края, а я у стенки. И вдруг осознаю, что целую Лору поочереди с Антоном. Ощущаю время от времени, что творится что-то нехорошее, наверное… Но это же так приятно! И самое, самое главное: ведь ей нравится! С ее стороны нет никакого протеста! Нежность, покорность… Она волнуется, дышит часто, и я целую ее заботливо, бережно, нежно, я стараюсь, чтобы получалось как можно лучше. Я так хочу ей добра! И она с такой готовностью отвечает… Боже мой, Боже мой…
– Мы… осторожненько… Ладно? – тихонько вдруг говорит Антон Лоре.
Что такое? Я не понимаю. А Лора вздрагивает, я чувствую. Но молчит. О чем он? В голове у меня абсолютная муть. Но ощущаю вдруг, что кто-то из них дрожит мелкой дрожью. Лора? Антон?…
О, Боже мой. До меня доходит, наконец, и я вижу: она согласна! Это совершенно ясно. Она согласна и она ждет – молчит. Дело, выходит, за мной? О, что же делать… Словно вихрь подхватывает меня, мне плохо, голова идет кругом. Лежу неподвижно во мраке, страдаю. Молчу.
И тут Антон встает:
– Я сейчас приду… подождите минутку.
Выходит в коридор.
Что происходит со мной? Не думая, не рассуждая – головой в омут! – я вдруг поворачиваюсь к Лоре, зарываюсь лицом в ее грудь, так исцелованную уже нами, в ее нежную, полную, такую податливую, такую прохладную грудь. И она обнимает меня. Нежность, непонятное чувство вины, радость, горечь… Я не хочу, не могу думать – целую в исступлении ее шею, губы, глаза, волосы. И она отвечает мне. И, наверное, слезы у меня выступают. Но – вот удивительно! – тело мое вдруг становится гибким, послушным, оно оживает – исчезла скованность! Она обнимает меня нежно, прижимает к себе, я теперь чувствую себя сильным, любимым, добрым. Я люблю ее!
Но входит Антон.
И словно мгновенное пробуждение – трезвость. Что? Что происходит?…
Антон ложится, тахта тяжело оседает под ним. Он опять поворачивается к Лоре и пытается целовать. Но что-то, очевидно, теперь не так.
– Кажется, что-то произошло? – говорит он и с подозрением смотрит то на меня, то на Лору.
Я молчу, я не знаю, что сказать. И правда не знаю. Сумбур в голове полный.
А Лора вдруг тихо говорит мне:
– Юрочка. Ты не целуй меня, а то может случиться что-то очень нехорошее. Не целуй меня сейчас, хорошо?…
Я не понимаю, почему она так и только киваю послушно.
Но она вдруг поворачивается
