на меня, ковыряется в своих бумагах, хмурит брови.
– Пап.
– Не сейчас, Алина.
Когда если не сейчас? Он постоянно чем-то занят, на меня никогда нет времени, только знает, как распоряжаться моей жизнью, но никогда не спросит меня саму о чем-либо. Мама уехала в Латвию, я еще в школе училась, меня воспитывала прислуга, а отец только команды отдавал, если видел что, что-либо не так. Мне не хватало его внимания, ни в детстве, ни сейчас.
– Чертов Петерсон. – Бормочет отец, сжимая руками голову.
– Что прикажешь делать, отец? – Спрашиваю я с толикой иронии в голосе.
– Все не имеет смысла! – Он пинает ногой стул, тот с грохотом отлетает в сторону. – Откуда я мог знать, что эта мразь сдохнет! Мы должны были подписать договор через год после вашей свадьбы.
Я почему-то чувствую вину, испытываю стыд, хотя не должна.
– И ничего нельзя сделать? – Тихо спрашиваю. Папа отрешенно смотрит на меня.
– Все достается его племяннику. У этого мерзавца больше нет никого. По гребаному закону, ты не имеешь право ни на что.
Мне и не нужно, но я знаю, что нужно отцу. Он хотел вернуть сорок процентов семейной фирмы, которые потерял несколько лет назад.
– Что.. мне делать?
– Делать то, что скажет его прихвостень. Он все решает. Я читал ваш с Петерсоном контракт.
– Мне опять придется спать с кем-то? – Голос подводит и немного срывается. Я всегда стараюсь держать эмоции при себе, особенно перед отцом, не хочу раскисать, казаться слабой, но я не хочу, чтобы мой единственный родитель отрекся от меня или смотрел так, словно я самое большое разочарование в его жизни. Мне ведь ничего не стоит? Работник я никудышный. Я ничего не умею делать. Достойно. Правильно. И все же, я устала. В прошлом году мне пришлось переспать с представителем машиностроительной компании, с которой у нас срывался договор. Я всего лишь пришла на встречу, чтобы заключить соглашение, мужчина пошел на попятные, а мне нужно было это заключение, все решала я, и он. Сама виновата, нужно было работать лучше. Если бы я сказала отцу, что мы теряем договор, он бы меня убил.
Что-то меняется в папиных глазах, холод уходит, появляется что-то вроде понимания и может даже, сожаления, он подходит ко мне и кладет руки на плечи, его серые глаза заглядывают в мои.
– Потерпи немного, ладно? Мы не знаем, чего захочет сопляк Петерсона, просто потерпи, скоро все изменится.
Изменится ли? Да или нет, но слова отца как всегда дают мне надежду.
– Я возвращаюсь домой? – Спрашиваю, потому что не уверена, что скажет папа, хотя это и мой дом тоже.
– Пока, да. – Кивает. – Думаю, да. – Возвращается к разбросанным по столу бумагам.
– Я заберу кое-какие вещи из того дома, по пути заеду в магазин. Купить тебе что-нибудь? Могу заехать в твой любимый ресторан и заказать нам пасту, поужинаем вместе.
– Нет, извини, милая, столько всего.. столько.. Поужинай одна, пригласи подруг. –
