Хайнс посмотрел на него с удивлением, прибегнув затем к миролюбивому тону.
– В наши дни, – сказал он, изображая участливость, отработанную на пациентах, – это счастье, когда вообще есть что делать, ха-ха. – Последнее «ха» он приглушил, увидев лицо помощника.
– Я серьезно, доктор Хайнс. Не знаю, почему вы не приезжаете и не интересуюсь, но это чертовски несправедливо, учитывая процент, который я получаю. Думаю, вам стоит ложиться пораньше.
У доктора Хайнса расширились глаза; нижняя губа отвисла.
– Хорошо, – сказал он, копя возмущение. – Но вы забыли, что я взял вас зеленым интерном, и вы получили клиентуру, которую я набирал годами… – Он сделал паузу, чтобы выдохнуть.
– Не отрицаю. – И вдогонку воспроизвел вопрос, подхваченный у младшего сегодня ночью: – И что вы теперь сделаете?
– Я скажу вам, что я сделаю, и скажу сразу. – Тут доктор Хайнс сделал паузу и, не будучи дураком, сверился со своей совестью, вслед за чем выпустил воздух, но уже не так шумно. – Я…
Он вдруг понял, что не сделает ничего. После активного начала он позволил себе надолго расслабиться; в последнее время все трудные случаи и даже личные тайны доверялись доктору Харди. Без Билла вся конструкция фирмы рассыплется. Доктор Харди сидел и только смотрел на помощника.
Билл угадал мысли старшего, он понял, что свою мысль донес. Дав начальнику время опомниться и восстановить достоинство, он вышел из кабинета и по дороге оставил самые необходимые указания компетентной мисс Вайсс.
Он быстро поехал на север и, пока ехал, думал или, вернее, додумывал мысли, которыми занят был последние утомительные часы: что мальчик сражается с действительностью в одиночку, что вечно будут та или другая миссис Брикстер, что романтика – для детей, а для взрослых – работа и опасность, и лучшее, на что он может надеяться, – что за поворотом шоссе его будет ждать что-то иное и полное нежности.
Была только середина дня, но Биллу показалось, что именно это он видит в дневном шуме с совсем новой оперой насекомых, среди совсем по-новому легших теней от деревьев. Не вполне был уверен, что видит, – а потом вдруг уверился.
Через несколько минут он сказал:
– Должен тебе что-то объяснить. К сожалению, наскоро, потому что сейчас у меня будет много других дел…
– Ладно, – сказал сидевший с ними мальчик. – И без повторной просьбы: – Всегда подчиняюсь большим начальникам. Ухожу.
И, как ни удивительно, ушел.
Билл посмотрел ему вслед, слегка сожалея о том, что никогда уже не узнает, что такое блуга и как глазами водят люди в Рождество. Потом повернулся к девушке.
– Слушайте, – начал он. – Вы такая красивая… практически неземная. Вы…
– Да.
– В вас все, что только может быть у девушки. – Он замялся. – Короче говоря…
Понимая, что после «короче говоря» ему потребуется еще долгое время, она решила поторопить события.
– Ну, и что вы теперь сделаете? – спросила она.
Биллу
