во многих отношениях оказался вреден Фицджеральду как писателю и он всегда это понимал, его влияние нельзя считать целиком негативным. В этих рассказах часто проблескивает завораживающая кинематографическая жилка, когда долгие описания без диалога воспринимаются словно изображение на экране: герой в поисках девушки бежит вверх по лестнице на Чимни-Рок, задыхаясь все сильнее («Я за тебя умру»), карета «скорой помощи» терпит крушение в замедленном темпе, ее израненные, еле живые пассажиры выбираются наружу и видят охваченный пламенем школьный автобус, полный кричащих от ужаса детей («Циклон в безмолвном краю») …Эти умелые и изобретательные фрагменты компенсируют, или искупают, другие – вроде того, где ребенок карабкается по арфе («Грейси на море»), – компрометирующие дарование Фицджеральда, если не вовсе для него оскорбительные. В апреле 1940-го он писал Зельде: «Я уже возненавидел Калифорнию и отдал бы жизнь за три года во Франции», – но месяцем раньше он говорил ей: «Я пишу рассказы о Пэте Хобби – и жду. У меня есть новый замысел – юмористическая серия, которая вернет меня в крупные журналы – но боже мой, я забыт, забыт». Эти новые сочинения, причем не трагические, а юмористические, должны были напомнить публике о его существовании. Вопреки всему – трудностям, алкоголизму, болезням – Фицджеральд продолжал писать и пытался переносить на бумагу то, что он знал и видел. Истинная печать Фицджеральда, лежащая на всех его рассказах, – это их открытость надежде.
Примечание редактора
При составлении сборника из всех уцелевших версий рассказов были отобраны последние, над которыми, по достоверным данным, работал сам Фицджеральд. Я внесла в текст поправки, сделанные им в рукописных и машинописных экземплярах, заключив в квадратные скобки то, что было вычеркнуто при незавершенной редактуре. Например, вариантов «Игры в офсайде» у меня было два: один предоставили распорядители литературного наследия Фицджеральда, а другой, более поздний, отыскался в архиве Фицджеральда в Принстоне. Сами тексты были идентичны, но в принстонском экземпляре имелись карандашные пометки Фицджеральда, в том числе указание на первой странице: «Перенести в Принстон» (означающее, что он хотел сменить место действия этого рассказа с Йеля на Принстон). Он так и не осуществил этот замысел, но знать о нем следует. Подобным же образом я выполняла высказанные им пожелания в тех случаях, когда уцелели разные варианты новелл. Например, Фицджеральд согласился сделать из рассказа «Женщины в доме» сильно усеченную версию под названием «Температура», но не был удовлетворен результатом и в своих письмах настаивал на том, что публиковать нужно более длинный оригинал. Опираясь на это, я воспроизвела здесь вариант «Женщин в доме», датируемый июнем 1939 года. Если факты говорят, что какой-либо рассказ существовал в ином варианте, значительно отличающемся от уцелевшего (как в случае с двумя страницами из «Поклона Люси и Элси», где идет речь о девушках
