равнодушно сказал дед.
– Его потом вызвали на другую какую-то войну, он хорошо образованный, говорят, был – по военной специальности, так что, считай, повышение.
– Да… Много их сменилось.
– Ну так и от отряда под конец штурма ничего не осталось, – развел руками Стрельцов. Ему казалось, что он объясняет какие-то совсем уж очевидные вещи. – Да и от всего батальона – дай бог треть.
Снова зашуршала тень.
– Ты там подслушиваешь, что ли, Полина? – грозно спросил дед. – Извини, – сказал он Стрельцову, поднялся и зашел в коридор. – Неприлично так себя вести. Выйди, поздоровайся. Папин сослуживец приехал. Настоящий, не как те.
– А кто там? Может, я их знаю, – сказал Стрельцов.
– Вряд ли. Они из разных мест. Но он тебя познакомит, я уверен.
Пришла Полина. Она слабо улыбнулась и поздоровалась с Артемом.
– Извините, – сказала она, – было интересно послушать. Обычно я не слушаю, но вы интересно рассказали.
– Интересно? – Стрельцов растерялся. Он даже зачем-то встал из-за стола, и теперь все трое стояли, переглядываясь. Вдруг он заметил, что из темноты коридора на него смотрит Марина и ее глаза полны тревоги. – Простите, где у вас туалет? – спросил он.
Дед проводил на улицу.
– Марина, ты где? – начал спрашивать он, оставшись один, но она молчала и не появлялась. – Что не так с домом? Можешь объяснить, в конце концов?
Он долго ждал, но слишком долго торчать в туалете показалось неприличным. Пришлось вернуться. Дед без него выпил еще четверть бутылки и сидел захмелевший. Полины не было видно.
– А чем ты на гражданке занимаешься? – спросил дед пьяным голосом.
– До войны санитаром работал. Сейчас деньги получу и пойду учиться на врача. Офтальмологом хочу быть.
– Солидно. Слушай, ты устал, наверное, с дороги? Давай у нас оставайся, Кузьма скоро приедет. Полно свободных комнат в доме, пойдем покажу.
Дед устроил по дому и участку небольшую экскурсию, после чего оставил Стрельцова в комнате на втором этаже. Едва дверь закрылась, тот забросил сумку с вещами в угол и выключил свет. Он ждал несколько минут, что Марина появится: обычно она выходила из тени, постепенно обретая плоть и запах, и некоторое время обнимала его крепко-крепко, как в последний час, проведенный вместе живыми, – чтобы напитаться силой и начать ходить и говорить. Но сейчас таинства не происходило.
– Где же ты? – обреченно спросил Стрельцов.
Он лег на продавленную скрипучую кровать. В комнате было душно, пришлось встать и открыть окно. В ноздри ударил морской воздух, и Стрельцов понял, что не может лечь спать, не увидав моря. Слишком долго они добирались. Он переоделся и спустился вниз. На весь этаж храпел дед, хлопала приоткрытая ставня в гостиной. Стрельцов вышел на улицу, обогнул участок. Он шел на запах соли и шум волн и через некоторое время случайно наткнулся на тропинку, петлявшую меж кустов и сосен до обрыва,
