Портреты многочисленных лордов и леди Белл, наверняка осуждавших меня в своих небесных чертогах, брезгливо взирали со стен. Мать открыла дверь в верхнюю комнату – мастерскую и покои Хелены. Я, глубоко вдохнув запахи холста и красок, стала оглядываться.
Моя бедная сестра не любила гостей; в последний раз я была здесь, наверное, летом. Кое-что изменилось: законченных картин стало больше, а еще Хелена расписала одно из окон, теперь оно напоминало волшебный витраж. Волшебный… я знала Хеленин секрет: она с детства видела себя принцессой из сказки про длинные волосы, которые надо сбросить с башни принцу, чтобы он поднялся тебя вызволить. А вот я была и осталась какой-то другой героиней какой-то куда менее романтичной истории, где из башен выбираются сами.
Наконец я нашла силы взглянуть на труп сестры. Хелена лежала на спине, недалеко от мольберта. На лице застыл ужас, такой, что я инстинктивно попятилась, будто то, чего она испугалась, могло и спрыгнуть с потолка. Вопроса, отчего Хелена умерла, не возникало: мать была права, на шее виднелась знакомая борозда, неаккуратная и тонкая.
Гриндель наклонился над моей сестрой и поинтересовался у матери:
– Когда вы в последний раз видели ее живой?
– Три часа назад, во время ужина. Она не захотела с нами есть, сказала, что сыта. Она только что пришла с занятий в школе искусств. Наверняка этот ее учитель опять перебил ей аппетит, он вроде бы кормит студентов сладким все время.
– Ничего не показалось вам странным?
– Хелена, – мать быстро вытерла глаза, – была радостная, она нечасто такой бывает. Только когда ее хвалит учитель. Она им восхищается. Вос… восхищалась!
Плечи затряслись, нижняя губа задрожала. Сдержанность исчезала, сползала словно краска со стены. Видя, как бледнеет худое лицо, я понимала: скоро мать лишится чувств. Убедившись, что дельных сведений не будет, Гриндель недовольно засопел и начал прохаживаться по комнате. Следующий вопрос решилась задать я.
– Что Хелена делала, после того как отказалась ужинать?
В потухших глазах матери сверкнула искра знакомого гнева.
– Допрос проводят полицейские, а не выскочки-детективы.
– Я не допрашиваю, я интересуюсь судьбой сестры, – спокойно отозвалась я.
– С каких это пор тебе не плевать, блудная ты наша дочь?
Не отвечая, я опустилась рядом с Хеленой и сняла с шеи увеличительное стеклышко на цепочке. Мне хотелось осмотреть кожу у сестры на горле и подтвердить догадку. Этим я и занялась, стараясь не думать о матери, вообще не думать ни о чем.
– Мэм, – услышала я голос Дина. – Ответьте, пожалуйста. Поверьте, вопрос, заданный мисс Белл, интересует полицию тоже.
Скосив глаза, я заметила, как мать скривилась. Глянув на меня, она шепнула одними губами: «Ах ты потаскуха». Но тут же – вспомнив или о приличиях, или о том, что никакой помощью лучше не пренебрегать, – она вымученно кивнула Дину и Гринделю.
– Сказала,
