составителя свода с иноземными и своими источниками и способом пользования ими, усиливается еще проблесками критической мысли. Составитель против мнения, будто основатель Киева был не более как перевозчик через Днепр, и в критической вставке, внесенной в Повесть временных лет, доказывает преданием, что Кий был князь в роду своем и ходил в Царьград, где был принят с большим почетом самим царем; только имени этого царя составитель не знает, в чем и сознается. Точно так же ходили различные толки о месте крещения князя Владимира; составитель выбирает из них наиболее достоверное предание.
Неполнота древнейших списков. Но едва ли одной этой критической разборчивостью можно объяснить заметную неполноту свода: в позднейших списках Начальной летописи встречаем ряд известий, которые не нашли себе места в списках древнейших, хотя сами по себе ничем не возбуждают критического недоверия. Большею частью это краткие известия о событиях, которых нельзя выдумать или не для чего было выдумывать. Так, пропущены известия о том, что в 862 г. призванные князья построили город Ладогу и здесь сел старший из них – Рюрик, что в 864 г. убит был болгарами сын Аскольда, в 867 г. воротились от Царьграда (после поражения) Аскольд и Дир с малой дружиной и был в Киеве плач великий, что в том же году «бысть в Киеве град велий», а Аскольд и Дир избили множество печенегов. В древнейших списках 979 г. оставлен пустым, а в позднейших под ним помещены два любопытных известия о печенежском князе, который бил челом Ярополку о службе и получил от него «грады и власти», и о приходе к Ярополку греческих послов, которые «взяша мир и любовь с ним и яшася ему по дань, якоже и отцу его и деду его». Из времени князя Владимира пропущен ряд известий о печенежских и болгарских князьях, крестившихся в Киеве, и о посольствах, приходивших в Киев из Греции, Польши, Чехии, Венгрии, от папы. Такие пропуски можно проследить и в дальнейших княжениях по всему XI в. Эти пробелы частью можно отнести на счет Лаврентьевского списка, который, будучи древнейшим, не может быть признан наиболее исправным: в нем по вине писца пропущено много мест, сохранившихся в других, ближайших к нему по составу и тексту списках. Иные известия могли быть опущены по соображениям самого составителя свода, но внесены в него ближайшими по времени переписчиками, которые бывали отчасти и редакторами переписываемых произведений и могли восполнить пробелы по источникам, бывшим под руками у Сильвестра и еще не успевшим затеряться. Но в некоторых летописных сводах, особенно новгородского происхождения, первые века нашей истории излагаются столь несходно со сводом, усвояемым нами игумену Сильвестру, что такой разности нельзя объяснить неполнотою списков или редакций. Это и побудило академика Шахматова предположить существование особого, более древнего летописного свода, составленного в конце XI в. и послужившего «основным ядром», из которого в начале XII в. составился свод, читаемый нами в Лаврентьевском списке.
