заметил:
– А вы знаете, господа, парень мне нравится. Поднимите его!
Ноги не чуяли пола, расползались, сгибались в коленях, но все же он сумел устоять. Чье-то лицо, немолодое, с моноклем в глазу, приблизилось, дохнуло дорогим табаком.
– Нам ведь нужен король, а не слизняк? Вот вам, господа, и король!
Она проснулась на рассвете, привстала, бросив взгляд на циферблат настенных часов. 4.25… Вытерла пот со лба, поправила подушку. Сон уже уходил, оставляя после себя мелкие, быстро тающие обломки. Коридор старого дома, двери, комнаты, в которые нельзя войти, люди, которых она помнила живыми. Сон повторялся вновь и вновь, не помогали ни снотворное, ни чай с тремя ложками меда. Привычно заныл затылок, и Пэл решила выпить первую таблетку не после обеда, а утром. Усиленная доза, пока еще выручает…
…Вставать еще рано, но о том, чтобы заснуть не было и речи. «Худышка! Мисс Худышка!..» Зачем вновь и вновь напоминать, она и так знает!
Нет, хватит! Надо срочно подумать о чем-то другом, отвлечься, сон – всего лишь сон, небывалая комбинация бывалых впечатлений, страх разума и поиск выхода. Она по-прежнему открывает двери, ищет, надеется…
Отвлечься… А на что? Выбор невелик: окно, акварели не стенах, циферблат, люстра… Люстра? А почему бы и не люстра? Та, что в комнате ей не нравилась, бронза с хрусталем, пошлый ампир. Но люстра может быть и плоской, словно тарелка, белое стекло и… И павлиньи перья? Да, павлиньи перья, зеленое с синим и желтым…
Джованни, ее единственный любовник, был славным парнем, хотя познакомился с приехавшей в Париж англичанкой из соображений сугубо меркантильных. Есть такая профессия – заезжих дам утешать. После диагноза и тяжелого разговора с мужем хотелось… Нет, ничего уже не хотелось. Последней каплей стал анонимный звонок. Мягкий вкрадчивый голос сообщил, как зовут любовницу мужа, и где они с Генри Сомерсетом встречаются. Если это и была интрига, то не слишком удачная. Ничего проверять Пэл не стала. Собрала чемоданы, купила билет до Парижа и… встретила Джованни.
Гостиничный номер с плоской белой люстрой приютил их на несколько дней. Но запомнились главным образом павлиньи перья. Джованни тяжело дышал, рычал, даже пытался кусаться – а она молча смотрела в потолок. Зато итальянец был весел, рассказывал забавные истории и даже пытался петь, изрядно фальшивя. Потом они пару раз сходили в кино, посмотрели «Атаку легкой бригады» с Эрролом Флинном и Оливией де Хэвилленд, а потом съездили в Версаль. Под конец парень явно что-то понял и, кажется, обиделся. На прощание она подарила ему золотую сигаретницу с изображением павлиньего пера.
Больше, пожалуй, люстра ни о чем не расскажет…
Или нет?
А если такую люстру повесить над Европой – стальную, огромную, защищенную пулеметами и скорострельными пушками? Летающий авианосец – и сотня реактивных самолетов, острых стрел, оставляющих после себя дымный след? С земли не достать, «люстра» может парить на высоте до двенадцати километров, самые лучшие истребители в такой дали станут сонными осенними
