юрких «мух» он тоже оказался бессилен. Кроме того, что они были склонны резко менять траекторию, в воздухе отсутствовали кусты, канавы и прочие ориентиры, благодаря которым Тихону иногда удавалось распотрошить пару «блох». Как-то раз в свинцовом небе нарисовались светлые облака – не иначе капитан решил подсобить – но использовать их как привязки для стрельбы всё равно не удалось.
«Слонов» к нему не подсылали. Огромная медлительная машина была слишком легкой мишенью даже для Тихона – естественно, при условии, что она не вздумает обороняться.
Печка кормила всё той же гадостью. Лишь изредка, словно забывшись, она потчевала его чем-нибудь приличным типа куска свинины, но это означало, что следующие двадцать часов он просидит на одном пюре.
С Игорем отношения не клеились. Во время третьей серии занятий Тихон попытался заговорить, но лейтенант отвечал строго и односложно, как и подобает армейскому начальнику.
Тучную Зою Тихон видел настолько редко, что с ней не имело смысла даже здороваться.
Анастасия была ему чем-то симпатична, и чтобы порадовать старушку, он каждый раз учтиво склонял перед ней голову. Тихон завидовал вовсе не ее меткой стрельбе, хотя это ему тоже не помешало бы. Анастасия была курсантом «номер раз» и в Школе оставалась по каким-то формальным причинам – когда она торжественно и величаво выбиралась из своего обтекаемого гроба, Егор не уставал повторять, что ее место на Посту.
Нетрудно было догадаться, что танк Анастасия освоила в совершенстве, – вот это Тихона и смущало. Глядя на семидесятилетнего оператора, он испытывал какую-то иррациональную ревность, точно старушка не просто заняла его личную территорию, но и переустроила ее по своему вкусу. Для Тихона танк давно уже не был машиной, он стал больше, чем домом, больше, чем телом, – образом жизни. Тем досаднее были неуспехи Тихона на стрельбище. В памяти всё чаще всплывала история с неудачником Филиппом, и он боялся даже подумать о том, что когда-нибудь его могут точно так же отправить на Землю.
Однажды, прибыв по очередному вызову, Тихон обнаружил в классе незнакомых курсантов – двоих мужчин и женщину. Первый имел внешность настолько скучную и невыразительную, точно его специально выбирали как некое среднее арифметическое: пшеничные волосы с косым пробором, ровные ухоженные баки и короткие усики. На родине он наверняка служил каким-нибудь небольшим начальником. Тихону почему-то подумалось, что до Школы мужчина жил на Земле, однако эта мысль не принесла ничего, кроме глухого раздражения.
Второй был намного моложе, почти ровесник Тихона, но выглядел куда более развитым. Задняя часть его бритого черепа сливалась с шеей и отвесно уходила под черный воротник рубахи. Массивная, округлая нижняя челюсть не сулила в случае ссоры ничего хорошего, а внимательные глаза под широкими бровями, кажется, так и выискивали способ доказать это на деле.
Женщина производила впечатление вечно усталой
