часть зала в тени.
Массивные каменные стены только прибавляли приятной прохлады. Причудливые барельефы и вовсе сводили на нет, попытку зацепиться взглядом за что-то вне освещенной тропинки. И лишь через несколько мгновений, когда глаза окончательно приспособились к здешнему освещению, Игорь сообразил: путь лежит к дальней от входа половине.
Местный хозяин расположился на небольшом, примерно по колено возвышении. Высокое резное кресло, украшенное головой кабана или, если судить по размеру клыков, скорее, вепря, не оставляло сомнений.
Немного неуверенно улыбнувшись, Игорь сделал первый шаг. И хотя идти было не так уж и далеко, однако по пути он успел предложить и отвергнуть несколько вариантов того, на каком расстоянии будет «пристойно» остановиться. Еще сильнее одолевал вопрос общения. Все это время в голове вертелась дурацкая, даже на первый взгляд мысль, о рисовании каких-нибудь картинок и прочая придурь…
Как выяснилось, вопросы этикета здесь находились под самым пристальным контролем. За четыре шага до возвышения, один из двух вооруженных короткими копьями воинов, замерших справа и слева от трона, сделал шаг вперед и выставил ладонь в останавливающем жесте. Через мгновение разрешилась и проблема общения.
– Кто ты? Из каких земель? Какого ты рода? – спрашивал тот самый обладатель роскошной и, конечно же, очень результативной секиры, который запомнился туристам во время битвы в ущелье.
Удивительнее всего оказалось не то, что Игорь понимал, о чем его спросили. Самым поразительным ему почему-то показался факт, что одновременно с понятными ему словами, звучала и некая странная лабуда. Параллельно привычной русской речи, шел второй поток звуков, состоящий из каких-то явно знакомых, и одновременно ни капельки не понятных слов.
– Ви я эйз? Ван ватер ланд? Ва дон йа сортие?20 – раздавалось под гулкими сводами.
«Ага, дело походу будет долгим, – подумал журналист; раздосадованный некоторой внутренней растерянностью, он представил, что дал себе внутреннего пинка. – Ты же, забодай тебя коза, профессионал! Говорить с людьми, топоры у них, метлы или авторучки, твое профессиональное «колдовство». Соберись, мудила!»
Внутренний призыв неожиданно помог.
– Меня зовут Игорь, – уже вслух добавил он, отбросив факт, что по-прежнему говорит на русском, но его понимают. – Коротко ответить на остальные вопросы, наверное, не получится, и мне придется, возможно, переспрашивать уже самому. Как я могу обращаться к уважаемому хозяину?
– Действительно, вежливый хозяин, принимая в гостях помогших ему победить в непростом бою, наверное, должен первым назвать себя, – улыбнулся мужчина. – Тем более, как я понял, вы совсем не знаете здешних земель, и пришли к нам… не по своей воле. Племена народа фризов и многие люди другого корня, знают меня под именем Эрвин Сильный. Вот уже тридцать второе лето, как я наследовал своему дяде, и стал ярлом21 народа ивингов, что ведут свой род от Дикого
Ви я эйз? Ван ватер ланд? Ва дон йа сортие? (фриз.) – Кто ты (дословно – кто ты есть)? Из каких земель? Какого ты рода?
Ярл – наследственный глава племени, сосредоточивший в руках, наиболее полную власть; в большинстве случаев владеющий правом высшей судебной и исполнительной власти, возглавляет племенное ополчение, и как минимум формально, считается хозяином земель, которые племя контролирует. За исключением участков, переданных нижестоящим знатным семьям или родам за заслуги или после получения выкупа. Право объявления войны и заключения мира может находиться как в руках ярла, так и оставаться прерогативой народного собрания. У ивингов народное собрание может собираться лишь по желанию ярла.
