сюда? – удивился Мухин.
– И вам сюда же? – ответно удивился старик. – В двадцать третий?
– Почему?..
Виктор посмотрел на табличку – действительно: «23».
– Двадцать третий, – подтвердил пассажир. – А вы какой ищете?
– Двадцать первый. Улица Возрождения, дом двадцать один.
– Ах, двадцать один! – он прихлопнул дверь и, усмехнувшись, постучал в пол своей палкой. – Наверно, вас разыграли, молодой человек.
– Ничего не понимаю.
– С этим домом целая история, – дедок пожевал губами и вновь затеребил палочку. – Проект сам Иосиф Виссарионович рассматривал. Дело в том, что на этом месте собирались…
– Не так подробно, – прервал его Мухин. – После девятнадцатого дома должен идти… Его что, снесли?!
– Нет.
– Где же он?
– Его никогда не было. Дом двадцать один на этой улице так и не построили. Вместо него… – старик звучно щелкнул пальцами, указывая через плечо на сад. – С самого начала. Уж поверьте аборигену.
Виктор поверил, ничего другого ему не оставалось.
Пассажир уже скрылся в подъезде, а он всё еще сидел, поглядывая в зеркало. В садике не было ни души, и надежда на то, что «дом двадцать один» – это только метафора, растаяла.
В одиннадцатом часу начало темнеть, особенно это было заметно по деревьям. Кроны уплотнились, будто бы в них выросли дополнительные листья, и перестали пропускать свет. Черная скамейка утонула в сумраке – теперь любой желающий мог вздремнуть на ней без помех.
Несмотря на вечер, духота не спадала, и Мухин, утомившись от плотного мертвого воздуха и собственного пота, опустил в машине все четыре стекла.
«К проституткам мотануть?.. – вяло подумал он. – Ну их на фиг. Вокзал?.. Тогда уж сразу – в отделение, в клетку. А в клетке – бомжи и опять проститутки. На фиг…»
Он мог переночевать в гостинице, но денег хватило бы дня на три-четыре, не больше, и то при условии, что это будет далеко не «Метрополь». К тому же Мухин чувствовал, что проблему надо решать кардинально, поскольку…
Виктор тяжко вздохнул и закурил.
Да… Поскольку возвращаться домой он не собирался. Там чужая жизнь – в чужой квартире, с чужой женой. Там всё не его, и даже эта рубашка, и даже эти трусы… Единственное, что Виктор мог считать своим, – это сигареты. Пачку «Кента» он купил сам… правда, на чужие деньги.
Возможно, у местного Мухина, у зоолога, была любовница, возможно – и апартаменты для встреч… Однако чтобы о них узнать – о любовнице и апартаментах, – Виктору нужен был хоть какой-то намек.
За последние полчаса на улице Возрождения-Луначарского не появилось ни одного прохожего.
Лихо отстрельнув окурок – он этому не учился, это умел зоолог, – Мухин тронул руль и медленно поехал, словно размышляя, не подождать ли ему еще, хотя было ясно, что Константин не придет – ни с топором, ни без.
Впереди,
