фигню печатают – они процветают.
Самый богатый человек в мире, Билл Гейтс, придумал Майкрософт. Самый богатый человек в России – кто сейчас, не важно, – обманув всех, первым подбежал к нефтяной трубе.
Я видел кино про Стива Джобса, который даже Билла Гейтса обошел по деньгам. Как он там пробивал свою идею. Хороший фильм. Там про государство вообще ничего не сказано.
Придумал человек и – вперед! Государство не помогает, но и не мешает… Точнее, помогает тем, что не мешает.
А у нас? Все эти чиновники, которые были всегда, при всех режимах – они зачем? Случайно, что ли, над ними все время насмехаются, а победить не могут? Никто. Ни царь, ни советская власть, ни нынешние правители…
Случайно они так живучи?
Да нет, конечно.
Просто, если есть идея – то должен быть и ее символ. Это чиновник, который по законам этой самой идеи и живет: не надо ничего придумывать и строить, обмани других – тогда разбогатеешь.
Чиновники – это не зло, а естественная часть России. Как снег и гололед. Тоже ведь – неприятно, а куда это все денешь?
Вот я почему обрадовался, что у нас премьера завтра?
Потому что премьера – это такой театральный праздник, на котором все заняты. И директор наш в том числе. Почти наверняка ко мне в студию не зайдет.
К тому же у нас так поставлено дело, что провести человека в театр – если ты, конечно, не артист народный, а простой звукорежиссер, – ты можешь, только заказав пропуск в приемной директора. А там – надо объяснять, кто да зачем.
А вот когда премьера – ничего объяснять не надо, да тебя даже никто спрашивать не будет – премьера ведь!
Это все что означает? Что закажу я пропуск Ирине Стук и ее директору Валовой.
А потом в студии театра сделаю запись этой никому не нужной певицы и заработаю деньги лично. Оборудование театральное, а деньги мои. Так вот я реализую национальную идею.
Театр не обеднеет – я разбогатею. Так мы, русские, и живем. И всем хорошо.
Ну, а если даже – что вряд ли – директор все-таки ко мне заглянет, например, чтобы показать своим гостям, как у нас ладно все устроено в звуковой студии, так я объясню ему: вот, мол, гости пришли на премьеру, показываю, как у нас в театре все чудесно и по-современному.
В разгар Олиного монолога и моих радостных размышлений пришел Сережка, сказал:
– Мам, американцам очень понравились твои блины.
Поцеловал ее, пожал мне руку и пошел к себе в комнату слушать свои дурацкие гаджеты.
Какие американцы? Какие блины?
Не важно.
– Так купим аквариум? У Сережки вон стоит – он говорит, помогает.
– Обязательно купим, – ответил я. – Вот подзаработаю чуток и купим.
Оля подошла и поцеловала меня. Как ей казалось, нежно.
Для того ли я заработаю эти Стукины деньги, чтобы покупать какой-то дурацкий аквариум?
Да нет, конечно.
Я
