палате. И вообще… Ещё не известно: где бы ты ныне «лежал».
– И, тем не менее, мне её жаль. – тяжело вздохнув, подытожил я.
– Ну, конечно. Её тебе, значит, жаль. А на меня тебе наплевать?
– Да, ты пойми… Твоё возвращение стало для меня полной неожиданностью. Дай мне время, хотя бы на то, чтоб в себя прийти. – я попытался хоть как-то заполнить мрачную паузу. За одно и оправдать перед девушкой свою немногословность. Не мог же я, в самом деле, заявить ей прямо в лоб: мол, извини родная, но я ждал тебя совершенно иной.
– Хорошо. Это самое время у тебя будет. Пожалуй, мне следует зайти к тебе чуть позже.
– Постой! – я хотел было, её остановить. Но за девушкой уже закрылась дверь.
«А может, это и к лучшему!..»
Вторую половину дня и практически до самых сумерек, я провёл в полном одиночестве. С одной единственной мыслью: как же мне, всё-таки поступить с этой «малознакомой» Мартой?
Особого смысла, посвящать читателя в ход своих размышлений, я не вижу. Потому как ничего путного я так и не придумал. Скажу лишь о том, что периодически на меня накатывали волны некоего отчаяния и серой обречённости. Однако я отгонял их своим твёрдым убеждением: дескать, рано паниковать, потому, как ничего ещё не случилось. Поживём и присмотримся к новой Марте. А там и видно будет. По крайней мере, она унаследовала от прежней Лены отличную фигуру и привлекательную внешность. А это уже кое-что…
Ближе к полуночи, устав от всевозможных мыслей и навалившихся на меня в этот день сюрпризов, я всё же задремал. Правда, полностью погрузиться в крепкий сон мне так и не удалось.
Скрипнула дверь палаты, и я открыл свои глаза. Всю прежнюю сонливость, как рукой сняло. На пороге стоял Бес. Не в смысле, существо из загробного мира схожее с чёртом. А мой бывший сокамерник. Тот, что Герман Лобов.
Признаться, со всеми вышеозначенными перипетиями, я как-то о нём и вовсе подзабыл. А ведь ему, ещё дважды удалось подкараулить меня, когда я выбирался на прогулку во двор больницы. Словно ребенок, оставшийся без любимой игрушки, вор-рецидивист слёзно умолял меня о снятии с него проклятия. Причём, с каждым новым разом, он выглядел всё хуже и хуже, усыхая буквально на глазах. Будто весь этап естественного человеческого старения, обычно растянутый не на одно десятилетие, уместиться для зека лишь в нескольких майских днях.
Безусловно, я искренне ему сочувствовал. Но чем-либо помочь, увы, был не в состоянии. И даже сейчас, когда в моей жизни, как будто бы вновь появилась Марта, я опять же оказался бессилен. Ведь девушка явилась ко мне уже вовсе не призраком, а обычным человеком. Потому и была она, скорее всего, лишена каких-либо прошлых, потусторонних магических способностей. И хотя Бес, в своей внезапной болезни и скором увядании организма, непременно обвинял Марту или, как он сам называл её: девушку-оборотня. Всё же я был абсолютно убеждён
