дядя.
– Графа Георга Ноториана.
– Нет, ты не прав, – в испуге замотал головой дядя, – это не он. Во-первых, говорят, он год назад умер.
– А по другим сведениям, он пропал, а не умер, – возразил Робс.
«Прям как мой отец – кто говорит, пропал, а кто – умер», – почему-то подумала Мэгги.
– Ну, а во-вторых, – добавил дядя, – мало ли у кого могут быть те же приемчики как у этого вашего графа.
– Я же не утверждаю, – пожал плечами детектив Робс.
– Тогда зачем заводить разговор об этом кровожадном злодее? – возмутился дядя, Мэгги заметила, как у него даже начал нервно дергаться глаз.
– Кровожадный? – повторила за дядей Мэгги.
Дядя только хмуро кивнул, а детектив сказал:
– Он никогда не оставлял свидетелей своих злодеяний в живых. Поэтому мы и не могли арестовать его…
– Довольно ненужных подробностей, – недовольно прервал детектива дядя.
Мэгги не знала, кто этот граф Ноториан, но слова детектива напугали её. У неё мороз пошел по коже, она вспомнила, что этот человек в черном был в её доме, когда она спала . Он мог бы убить её тогда, и она и пискнуть бы не успела!
– Мэгги, останешься здесь, – сказал дядя. – Я запрещаю тебе возвращаться домой.
– Но тетя Сильвия приедет уже на днях, – возразила Мэгги.
– Твоей тете Сильвии, – нахмурился дядя, – не стоит так часто ездить на курорты, она обязана приглядывать за тобой. А её вечно где-то носит.
– И что же теперь, из-за каких-то смутных подозрений этого детектива мне покидать свой дом? Если б это был тот граф, он бы уже убил меня. Значит, это вовсе не он.
– Ты говоришь ужасные вещи, – сказал дядя Альфи, – и к тому же глупые.
– Раз это не граф, мне ничего не угрожает, – сказала Мэгги.
– Как будто мало других преступников на свете! – воскликнул дядя озабоченно.
– Ну и что! – упрямилась Мэгги. – С чего вдруг кому-то меня убивать?
Дядя странно переглянулся с детективом, тот лишь пожал плечами.
Мэгги спросила:
– И сколько же мне отсиживаться в вашем доме?
– Пока мы не разберемся со всеми обстоятельствами этого ограбления.
– Вы может, будете год или два с ними разбираться, – нахмурилась Мэгги.
Ей не хотелось оставлять надолго свой дом. Там каждая мелочь напоминала ей о родителях. Эти глупые мелочи стали сосредоточием всей былой любви, что дарили ей родители. Она оставляла не дом, она оставляла свое сердце.
– Возвращаться домой тебе опасно, и точка. Пока поживешь здесь, – сказал дядя Альфи.
Мэгги чувствовала, что дядя что-то не договаривает.
– Теперь я обязана вас слушаться, но через год, когда мне исполнится восемнадцать и вы престанете быть моим опекуном, я буду поступать так, как мне заблагорассудится.
– Надеюсь,
