во всем. Силы мои пока не велики, но мы с тобой сможем многое!"
Не в силах сдержать себя, я протянул руку к статуэтке, за что тут же получил болезненный тычок в плечо от Михалыча.
– Эй, повежливей будь! – он вытащил из другого кармана маленькую стеклянную рюмку, налил в нее водки, положил рядом ломтик огурца и кусочек колбасы, закатил глаза и запел:
Уммма, умммма, умммма-ма-ма
Забери меня чума,
Это всё тебе, Чихундрий
Уммма, умммма, умммма-ма-ма!
– Кто? – переспросил я, боясь, что ослышался.
Михалыч сердито зыркнул на меня:
– Говорил же, смеяться будешь. Это – Веселый Чихундрий. Он насылает насморк и чихание. И я теперь тоже могу с его помощью. Он ткнул в меня грязным пальцем и запел:
Уммма-уммма-уммма-ма-ма
Чих сведет тебя с ума.
Я почувствовал, что заболеваю и немедленно чихнул. Все остальное было как в тумане.
Это последний отчет, когда я допишу эти строки, пойду искать Михалыча. Он и Веселый Чихундрий ждут меня.
Подпись: младший сотрудник кафедры теологии И.В.Кашляев.
Они отплывали почти в полночь
Они отплывали почти в полночь. Двое высоких в длинных плащах с капюшонами и один маленький в черном растянутом свитере на три размера больше и сером берете, сдвинутом на ухо.
– Ну пора, – сказал один из высоких и встал на носу лодки, поправив капюшон.
– Пора, – согласился со вздохом второй и сел на весла. Маленький же уселся на корме и спрятал руки в рукава.
Лодка отплыла, свидетелей и провожающих не было. Трое переглянулись. Тот, что стоял на носу, стянул капюшон со светлой кудрявой головы и пропел тяжелым низким басом:
– Шаланды полные кефалииии.
– Тебе бы всё дурачиться, – тот, что сидел на веслах, тоже снял капюшон и подставил усталое лицо морскому ветру. Ветер тут же принялся ерошить остатки волос на его лысине. Маленький стянул с черных волос берет и опустил руку в воду.
Блондин спрыгнул с носа, сел. Лодка опасно закачалась.
– Почему бы не подурачиться? – широко улыбнулся он. – Моя работа окончена. Ваша тоже. Могу сесть на весла, если ты сильно устал.
Лысеющий кивнул. Они поменялись местами. Брюнет украдкой оглянулся назад и вздохнул. Лысеющий потер щеку, тоже вздохнул.
– Иди-ка сюда, на нос, – позвал он и похлопал ладонью рядом с собой, по старому темному дереву судна. Маленький опустил глаза и помотал головой, комкая в руке снятый берет.
– Сел бы ты к нему что ли? – полушутя-полусерьезно предложил блондин на веслах. – А то сбежит.
– Не сбежит, – вздохнул с носа лысеющий. – Нет у него сил. Если бы были, мы бы тут не сидели.
С покинутого берега раздался далекий собачий лай. Брюнет вздрогнул и оглянулся.
– Держи его, – скомандовал блондин. – Он ведь сейчас прыгнет.
Но лысеющий не слышал его, он впился глазами в берег,
