всеми. Вот только ей совершенно не хотелось этого. Ну, не удавалось ей забыть, что ради Тасиной матери отец обрек ее на полусиротство…
Теперь Петр искал у нее поддержки. Ирония судьбы: ему – богатому и сильному – понадобилась помощь когда-то брошенного им ребенка. Больше не к кому было обратиться.
Отец догнал ее в древесном тоннеле.
– Я думал, ты хоть сегодня побудешь с нами!
– А что такого с сегодняшним днем? – удивилась Лика.
Сунув руки в карманы толстовки, без которой вечером уже было холодновато, она слегка покачивалась вперед и назад, глядя на носки разноцветных кедов. Это же обычно Тася прячет глаза, стоя перед отцом, Лика же никогда так не делала.
Обдало ознобом так, что она передернулась, но отец понял это по-своему.
– Замерзла? Давай вернемся домой.
– Мой дом в Москве, – Лика постаралась, чтобы это прозвучало помягче. Ссориться с щедрым работодателем не с руки, даже если это твой отец.
– Но иногда ты можешь переночевать у нас. Особенно…
– Сегодня, – закончила Лика за него. – Что за событие сегодня? У нее день рождения? Разве не в сентябре?
– Не рождения. Наоборот.
– Я поняла, – прервала Лика.
И обругала себя: «Вот я дура! Могла бы и догадаться».
Тишину нарушил быстрый перестук каблуков. Кто-то приближался со стороны станции и уже готов был вынырнуть из темноты. Лика уловила дребезжание чемоданных колесиков: женщина явно направлялась к ним.
– Гостья, – бросила она, чтобы отец успел войти в роль радушного хозяина.
– Две, – ответил Петр так тихо, чтобы разобрала только дочь.
– Придется возвращаться… Максим взял три отгула.
– Я в курсе. У него что-то там с собакой.
– Серьезно?! – встрепенулась она. – А мне не ска…
Оборвала себя прежде, чем отец расслышал обиду в голосе. Необязательно ему знать… Зачем вообще старшая дочь, если есть Тася – любимица?
И все же Лика не раз замечала, как упорно отец пытается притянуть ее, удержать возле себя. На мгновенье даже померещилось, будто он подстроил приезд этих женщин, которых она все еще не могла разглядеть. Нанял каких-нибудь знакомых, чтобы явились на ночь глядя и вынудили ее вернуться в гостиницу. И остаться ночевать…
Но Петр сказал:
– Если торопишься, я сам могу оформить.
– Это моя работа.
Лика произнесла это не резко, стараясь не обидеть его, но твердо. С первого дня она старалась делать все так добросовестно, чтобы ни у кого не возникло мысли, будто отец делает ей поблажки.
Желтый всполох в темноте… Лика прищурилась: плащ? Или что это на ней? На той, что повыше.
«Вот это ноги!» – едва не вырвалось у нее.
Быстро взглянула на отца: уж он-то,
