«в тяжелое время, переживаемое Отечеством». Предписание предупреждало против того, что «отдельные представители преподавательского персонала высших учебных заведений… и коллегиальные органы сих последних позволяли себе не раз за последнее время… осуждение не только отдельных правительственных распоряжений, но еще к тому же и осуждение самого государственного устройства империи»44.
Революционные события 1905–1907 гг. выявили подлинные политические настроения и преподавателей и студентов юридического факультета Казанского университета. Основная часть профессоров и преподавателей представляла собой «золотую середину», которой в равной степени были страшны крайности как подлинно революционных элементов общества, так и реакционных45. Вполне понятно, что умеренные, конституционно-демократические убеждения и симпатии этой группы преподавателей вызывали критику и «справа» и «слева». Так, группа черносотенно-монархической студенческой молодежи, хотя и была немногочисленной, ожесточенно критиковала таких преподавателей, обвиняя их «в принятии на себя роли иуд русского просвещения». Нападая на университетскую автономию, отстаиваемую передовыми преподавателями и учеными, студенты-черносотенцы «возмущались» тем, что именно благодаря этой автономии с университетских кафедр «стали литься панегирики пролетариату между опытами по физике, толками о каноническом праве, разъяснениями русских говоров»46.
Студенчество Казанского университета, в том числе и прогрессивно настроенные студенты-юристы, широким фронтом выступало против тех университетских порядков и всей системы высшего образования, которые закрывали доступ широким кругам pуcской молодежи в университеты, лишали студентов необходимых материальных условий существования, не давали возможности приобщения студенческой молодежи к подлинной науке47. Многие отрицательные стороны университетской жизни связывали они с «благодушной» политической настроенностью основного костяка профессорско-преподавательского состава. Так, в одной из газетных заметок того времени студент-юрист Н.С. Соколов писал: «Стены университета пестрят объявлениями: «Нужна статистика Каблукова», «Лекции по государственному праву Ивановского», «Финансовое право Ходского» и т.д. Завтра, быть может, экзамен, готовиться не по чему, и volens-nolens откладывается экзамен до осени. Совет же профессоров факультета спокойно зрит и внимает. Ибо эта нужда студенчества не насущна, не неотложна! Лежат и специальные денежки университета в ожидании момента, когда профессора попросят себе командировку, отъезжая на лето в «ученое» турне»48.
Особую ненависть значительная часть студенчества питала к профессорам с ярко выраженными реакционными взглядами. На юридическом факультете к числу таких принадлежали М.И. Догель и В.Ф. Залесский. К ним же студенты относили и князя П. Ухтомского, который, хотя и не преподавал в университете, но был связан
ЦГА ТАССР, ф. 977, оп. юридического факультета, ед. хр. 1109, л. 41.
Наиболее «левые» позиции среди преподавателей-правоведов занимал в эти дни уже упоминавшийся А.И. Елистратов, разделявший многие из требований революционной социал-демократии, за что ему пришлось понести и определенную кару: в период революции он подвергся денежному штрафу со стороны казанского губернатора за публичное высказывание радикальных политических взглядов, а в 1908 г. был «освобожден» попечителем от преподавания (см.: ЦГА ТАССР, ф. 977, оп. юридического факультета, ед. хр. 1164, л. 47).
Как совершенно справедливо указывает исследователь революционного движения казанского студенчества А.А. Элерт, «постоянная борьба с нуждой, которую приходилось вести демократическим слоям студенчества, порождала у них ненависть к самодержавию» (
