думаю, не тот же ли это случай. И что ты думаешь, так и оказалось. Представляешь, ее дочь – судья и она ведет это дело, именно Коли этого.
Голос 1. Это нада же… Да…
Голос 2. Вечером пошла к младшей их, рассказала про судью. Плачет… А утром на следующий день прибегает она ко мне с коньяком и конфетами: «Тетя Роза, помогите! Поговорите с ней, может можно решить как, может заплатить… Помогите!», плачет. Я подумала, ну что ж, говорю: «Мне ничего не надо, а эти конфеты с коньяком я возьму, судье отнесу». И что ты думаешь, взяла я эти конфеты, коньяк, да и пошла к судье этой. Узнала на работе у мастера этой все и пошла.
Голос 1. Тут каньяком не атделаишься…
Голос 2. Пока просто поговорить пошла…. Я ей все про семью рассказала, про Колю, рассказала все как есть. Коля-то, он хороший парень, добрый, просто вот… Она, дай ей бог здоровья, представляешь, ни конфеты, ни коньяк не взяла, сказала забрать, и денег не нести, сказала, постарается, сделает как сможет, сложно будет, ему до восьми лет грозит, постарается.
Голос 1. Харошы чалавек. Да, да.
Голос 2. И не посадили его, представляешь, не посадили! Условный срок дали. А он одумался, понял все, пошел на буровые работать, много зарабатывает, старается. Приходил благодарить меня, с деньгами, я не брала, конечно, никаких денег, ничего мне не надо, говорю, сестре лучше что купи.
Голос 1. Да, да, Розачка, вот ты какая маладец! Правильна. Кинули б парня за рэшотку. Ой, маладец какая, харашо сделала. Маладец!
Голос 2. Посадили бы, жизнь загубили…
Голос 1. Дабро сделала, правильна. Мне Климент Игаревич тоже так гаварит – все в мире па дабру нада. Климент Игаревич – он цылитель, харошы цылитель. Все видит, все знает, панимаешь, да, да. Я к нему насчет сына хадила, он загаворы читал разные. А патом гаварит, што меня на сглаз нада праверить.
Голос 2. А…
Голос 1. И вот, Розачка, аказался сглаз на мне. Да! Ты видишь, сволачы какие, сволачы, такие сволачы, кто-та же сглазил, такие зависливые, гады. Он, панимаешь, свечкай капал на воду, патом што палучилась сматрел, и картинка и правда не красивая палучилась, такое, знаешь, уродства, фу, некрасивая. Это сглаз аказался! Нескалька раз я к нему хадила, он малитвы читал и маятником так вот вадил. И ты знаешь, такой сильный сглаз на мне, до сих пор не все сашло. Вот как, Розачка, да, да. Сволачы, такие сволачы, гады.
Голос 2. И…
Голос 1. А он же еще, Розачка, и лечыт. У меня калена стала сильна балеть, не разагнуть, так к нему пришла, дал панюхать парашок определенный, патом на спине иголкай кальнул в точки специальные – и прашло, полнастю прашло. И головные боли мои вылечыл. Вот сматри, я вот тут с сабой везде эту каробачку нашу, в нем свяшчэнная земля, с Ирусалима, Климент Игаревич сам туда ездил, штобы в определенный день святой земли взять. Такой харошы чалавек, знающий, да, да. Я к нему сейчас толька хажу, если беда какая или балезнь, только к нему. Ни к кому, ни к врачам, ни к другим, толька к нему…. Ты Розачка, если тибе нада, я тибе дам его телефон, у меня ево визитка. Надо тибе, Розачка? Я дам.
…
В такси.
