не тебя, и не себя любяСоскакивая сквозь уха седину
не в память – в ямб
По-видимому, сапфировая игла
тебя вела
туда к повторному все голословнее
глоссолалическому голосованию
Летящие камни
в слюдяное окошко
оно сминается но не бьется
но трещины прошли по лицу твоему
Синее ведро с белой ручкой
Синее оно или голубое
между ними
прозрачная вода неназываемая
и в промежуток вошла смерть-эвфемизм
Голубовата она вода и назвать ее
тяжесть ее несравненную несметную
назвать и глубина ее имени
именно этой оставшейся нашим лицом воды
Короткий разговор
(текст, сочиненный ночью в четыре утра дня не помню)
Да будь я и негр…
Мир не без умных людей
Сквозь темное стекло
я видел его черное неподвижное лицо
Этот запертый бар в городском аэропорту
Он был там охранитель покоя
негром его я бы так прямо так сразу не решился назвать
лишь афроамериканцем
иль кафро-африканцем, допустим
Лицо его без изъяна, лишь щербинка на темном стекле
Но створки он мне не открыл
Я просил отворить – что-нибудь жидкое выпить
пусть холоден кофе
Но он молчал
Это его лицо непонятно мне было
цветом и темнотой полуприкрытых век
Тут внезапно подошел человек
назвавшийся милиционером —
Я ему рассмеялся в лицо
Даже негр улыбнулся сквозь стекло
Мы мысленно сказали ему, что «мили» на «поли»
сменили дано
(секрет милишинели)
Он сказал мне, что я неправильно
припарковался
на той стороне Садовой
Мы с негром сказали «Очнись»,
какая Садовая, мы в аэропорту
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст
