даже бокал вина нельзя выпить? – сердито перебивает. – Я что, девочка маленькая, чтобы так жестко?
– Ответь на один вопрос, Диана, – миролюбиво предлагаю. – Представь, ты пошла куда-то и забыла адрес. Готова ночевать в подвале или бомжатнике? Уверена, что не будет проблем с памятью?
– Ты задал не один вопрос, а целых два, – упрямо поджимает губы.
– Можешь не отвечать, – машу рукой, вставая. – Полежи – подумай, а я пойду.
– Куда?
– Договор составлять. Я не собираюсь здесь сидеть целыми днями и развлекать тебя. Книжек принести?
– Принеси, если не жалко, – сухо отвечает. Увидев, что беру пакет с фруктами, возмущается: – Куда фрукты мои понёс?!
– Мыть, – улыбаюсь. – Не хватало, чтобы наелась немытых фруктов и пронесло.
– Умеешь ты девушку приободрить, – фыркает.
После поликлиники иду в гости к друзьям по поискам сокровищ, рассказываю о ситуации с Дианой. Мужики подначивают, обзывают «сутенером», «сиделкой», «везунчиком», намекая на то, что со мной потрясная красотка. Они же не знают про Шаманку. Я не стал рассказывать про таежные приключения, сказал лишь, что хорошо отдохнул на природе.
Дома расшифровываю таежные записи, засиживаюсь глубоко за полночь.
Дальше дни текут, похожие один на другой. С утра – зарядка, спортивные и боевые упражнения, расшифровка таежных записей. После обеда – больничная палата, общась с Дианой. Девушка за короткий срок наводит свои порядки в палате, и многие, включая персонал, мечтают, чтобы та поскорее выписалась.
Ушибленные ребра заживают, и раны затягиваются.
– Быстро идет на поправку, – бурчит лечащий врач, когда спрашиваю о здоровье девушки. – Здоровый молодой организм дает о себе знать. С памятью – пробелы. Какая-то часть информации заблокирована.
– А можно это как-то исправить?
– Не знаю, – сокрушается. – Человеческий мозг мало изучен. Неизвестно, что может стать катализатором для восстановления. Любая внештатная ситуация или случайная встреча.
Общаясь с девушкой, отмечаю, что та может с жаром обсуждать эпизоды из фильмов или книг, цитировать Пушкина и Лермонтова, сыпать научными терминами, но на вопрос о ней самой или родных беспомощно умолкает, сердится, что не может вспомнить.
На улице становится теплее. Гуляем вокруг поликлиники или сидим на лавочке, часами что-то обсуждаем. Рассказываю о себе, о ней, что знаю или вспомнив какой-то эпизод. Часами говорим, спорим. Такая Диана мне нравится, без пантов и пафоса.
– Забери меня отсюда, – просит, когда собираюсь уходить. – Уже на стены лезу от тоски. Может быть, можно что-то сделать?
– Могу оформить поручительство, – нехотя признаюсь.
– А что не оформляешь? – негодует.
– Ты не подписала договор.
– А без договора никак? – скулит. – С ним чувствую, что ограничена в свободе действий.
– Или подписываешь договор, или кукуй здесь! – отрезаю. – Мне не улыбается бегать тебя
