вновь обволакивало её. Пусть оно скоро испарится, пусть это ненадолго, но ей хотелось ещё хоть раз окунуться с головой в это чувство, успевшее позабыться. Ей было сейчас хорошо, насколько это вообще возможно в её положении.
Вскоре вернулся Герман Альбертович. Сначала он удостоил девушку лишь беглого взгляда и, удостоверившись, что с чтением письма она покончила, прошёл к своему месту. Усевшись же за стол, мужчина внимательно изучил лицо своей посетительницы. Конечно, он заметил, что она плакала, но о силе чувств, испытанных ею всего несколько минут назад, по её виду судить было сложно: всё-таки старалась она не зря, и хоть как-то скрыть своё состояние ей удалось.
– Прочитали? – задал Розенфельд бессмысленный вопрос.
Нестерова кивнула.
– Хорошо. Итак, мне есть смысл говорить о том, в каком порядке вы сможете получить оставленное вам имущество, или же вам это безразлично и вы намерены от всего отказаться?
– Есть смысл говорить. Я вас слушаю.
– Прекрасно, – бодро произнёс мужчина. – Анжелика Николаевна, так как официально Андрей Юрьевич ещё пока считается живым человеком, получить его имущество вы не сможете. Однако если он не объявится по прошествии года, вы имеете право подать заявление в суд и в установленном порядке признать его безвестно отсутствующим. Безвестно отсутствующий, Анжелика Николаевна, – это практически то же самое, что и мёртвый. После этого мы будем действовать по обыкновенной процедуре. Мне озвучить подробности?
– Я думаю, это лишнее: год-то ведь не прошёл.
– Не прошёл, верно. Вы считаете, что господин Туманов ещё может найтись? После разговора с Фёдором Жуковым у меня сложилось впечатление, что это маловероятно.
– У вас сложилось верное впечатление, – ответила Ангела и совершенно неожиданно засмеялась.
– Вы находите это забавным? – прищурившись, поинтересовался холодно нотариус.
Блондинка помотала головой, продолжая смеяться. Кое-как она справилась с крайне неуместным приступом веселья и объяснила:
– Я думаю, что Вол… то есть Андрей… долго бы смеялся, если бы услышал, что вы зовёте его господином Тумановым. Да к тому же, видите ли, Герман Альбертович, по фамилии его обычно звали враги.
Розенфельд смягчился.
– Вот как? – уже более тёплым голосом спросил он. – А как его звали друзья?
– По имени или прозвищу.
– А вы?
Ведьма помедлила, пережидая приступ острой боли, и ответила:
– По прозвищу, которое ему я и дала.
– А что за прозвище? – не сумел сдержать любопытство Герман Альбертович.
Лика помотала головой.
– Это неважно. Герман Альбертович, лучше скажите: его обязательно через год признавать безвестно отсутствующим?
– Нет.
