Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
однажды. Как в случае с взятием крепости Измаил. Новатором задумки, конечно же, послужил всем известный, но мало кем читаемый роман «Улисс». Доселе считалось, что Джойс вышел за пределы литературы вообще, и что подобного совершить просто невозможно, да и нет смысла. Ну, что ж, я попробую доказать вам обратное. Мыслей на это у меня вполне достаточно. Правда, тут нужно, чтоб о чём/то важном писать. Поэтому, придётся попотеть. Ненавижу, когда литературные браконьеры пиздят текст целыми кусками у других авторов. А то и вообще делают выписки из энциклопедий или справочников на полстраницы, дабы не утруждать себя изложением чистого материала своим собственным языковым приёмом. Уверяю вас, я не таков. Я даже стесняюсь цитировать классиков, если в этом нет необходимости. Так что, думаю, если раньше зрелость автора определялась написанием романа. То с этого момента, пусть она определяется написанием литературного марафона. Хотя… почему именно Улисс? Война и мир – своего рода литературный марафон. Томас Вулф, если бы его не предавали серьёзной редакторской работе, мог бы служить примером зрелого автора. Фёдор Достоевский, по/видимому, каждую свою работу планировал как литературный марафон. Толкин. А что можно сказать о писателях, выпускающих целые серии романов, плотно связанных между собой, рекордом которых присуждается Юрию Никитину, долгое время писавшему под псевдой Гай Юлий Орловский о подвигах и прочих жизненных испытаниях Ричарда Длинные Руки. Там пятьдесят томов, между прочим. Но Улисс, среди прочих, отличается колоссальной концентрацией информации – вот, в чём тут дело. В отличии от всех великих романов истории литературы, его невообразимо тяжело читать, поскольку он требует медленного, вдумчивого чтения. А вы представьте, что значит ковыряться на восьми ста страницах, по/сути, бреда собачьего, что в то время называли модернизмом. Там сплошная игра слов, замешанная на нехитром, совершенно обыденном сюжете – не более. Это как, если бы, Квентин Тарантино снял Санта Барбару или Дикий Ангел. Но мы говорим о зрелости. Я говорю о зрелости автора, что доселе определяется, или определялась, написанием полноценного романа, или даже – серии. На мой взгляд, зрелость писателя (автора, литератора – как хотите) определяется не объёмом произведения, а величием мысли, глубиной, качеством мастерства, умением легко владеть слогом, умением играть слогом, но, что самое важное, умением создавать оригинальные сюжеты. Вся литературная бутафория, сводится к античной прозе и поэзии. Так вот, выделиться здесь могут только по/настоящему крутые ребята. Такие, например, как Эдгар Алан По или Рюноскэ Акутагава, или Антон Чехов. Они не слишком старались воткнуть свой талант в литературную струю, если так можно выразиться, а старались именно создать новую. И для того, чтобы подобное сварганить, необходимо знать всё, что было создано до тебя. Вот, что я полагаю зрелостью автора. А нити мировой литературы, как я уже говорил, уходят
