Да и билетов сейчас не сыскать. Я уж узнавал. На железке – аншлаг!
– Лучше там сидеть? Сколько?? Долго???
– Ой, не знаю. Есть варианты через ближайшие города. Сейчас изучаю. В любом случае, до завтрашнего утра я здесь, а там посмотрим. Может, откроют. Родственники иногородних сюда ведь как-то должны прилететь?.. Да, чуть не забыл: с наступающим тебя Новым годом! Позвоню с курантами сначала по местному, потом по нашему. Целую тебя нежно и люблю!
– И я тебя! С наступающим!! Береги себя!!!
Все запасы спиртного в аэропорту и окрестностях, включая приютивший Михаила Олеговича отель, были истреблены ожидающими вылета пассажирами, членами семей жертв и просто сочувствующими. Не пренебрёг алкогольной терапией и наш герой: опустошив мини-бар, он вызвал такси и засобирался в город, где намеревался осесть в одном из ресторанов на всю ночь.
– Домчу с ветерком! – обнадёжил шофёр усаживающегося на переднее сиденье мужчину с характерным амбре.
– А-а! Это опять вы? – насупился Рябов. – Беспечный ездок…
– Изволите иронизировать? – водитель тоже признал утреннего клиента-торопыгу.
– Кабак хороший знаешь? – проигнорировал вопрос пассажир.
– Ну, есть один. Нормальный такой. Дорогой только.
– Да мне параллельно! Фирма платит. Трогай.
Пока не добрались до места, не проронили ни слова.
– Держи, дружище! – рассчитываясь, командировочный протянул таксисту три тысячных купюры. – Сдачи не надо. Купишь внукам чего-нибудь.
– Денег не возьму, – покачал головой таксист. – Считай – подарок мой тебе на Новый год, компенсация за нервы. Да и внуков у меня нет.
– Да? Спасибо. Тогда, может, присоединишься? Не в одно ж рыло бухать! Праздник всё-таки!!!
– Честно? С удовольствием!
Интерьер ресторана «Мельпомена», куда в десятом часу вечера, словно закадычные приятели, вошли коммерческий директор и его новый приятель, поражал безвкусным сочетанием разнообразных стилей и мебелей. Глиняные купидоны, античные вазоны и готические арки соседствовали с классическими кожаными диванами, стульями хай-тек и брутальным камином из какого-нибудь альпийского шале зажиточного австрияка. Такой же была и присутствующая в зале публика: аляповатая и разношёрстная.
Свободными оставались два жалких столика. Один – под стереофонической колонкой у самой эстрады, на которой под аккомпанемент фонограммы озорничали килограмм девяносто пять преклонного возраста, облачённые в безразмерный бархатный чехол цвета испепеляющей страсти и фиолетовый парик с розовым бантом на темечке. Второй – слева от прохода, ведущего в зону вожделенной релаксации – к буквам «М» и «Ж».
– По мне, так лучше говно нюхать, чем оглохнуть от воплей этой нафталиновой бестии, – ненавязчиво поделился мнением Рябов.
Конец
