вас это дельце. Коли с барышней сладили, сладим и с Савкою!
– Раскошелиться, конечно, придется… – Хвощинский, кажется, беседовал сам с собой, однако Данила не замедлил и тут всунуться со своим толкованием:
– Так ведь дело-то какое… грошик вложишь, червонец получишь!
– Горазд ты, погляжу, деньги в чужом кармане считать! – построжал Хвощинский.
Лепорелло сделал виноватую мину, однако хитрющие глаза его красноречиво говорили, что карман господина вряд ли может считаться чужим для слуги.
– Ты с Савкою этим побеседовал ли или просто издали приглядывался? – вкрадчиво спросил Хвощинский.
Данила поглядел на барина с сомнением. Он никак не мог решить, какой ответ дать. Поручения повести с Савкой разговор на опасную тему барин ему не давал. С другой стороны, как понять, можно ли человеку поручить исполнение такого непростого дела, если не спросить его об этом?! Понятно, он Савке не так вот все прямо на ладошке выложил. Повел речь издалека, но тот был тертый, ох, тертый калач! Мигом смекнул, к чему ведет нечаянный собеседник, и только ухмыльнулся щербато (это был единственный недостаток в его, пожалуй, даже чрезмерно смазливой физиономии) с готовностью сделать все, что надо, – само собой, за немалую плату.
– Ладно тебе кривляться, Данила! – рассердился Хвощинский. – И так вижу, что не удержался, распустил язык. Да и ладно… за спрос денег не берут. Как сговорились-то?
– Ну, когда дельце приспеет, я схожу опять на пристань да Савку и приведу к вашей милости.
– Ну вот еще! – с неудовольствием вскинул голову Хвощинский. – Еще недоставало – сюда его вести! А ну приметит кто?
– А иначе как? Где ж вам с ним повидаться, барин? – развел руками Данила. – В клубе вашем встречаться – смеху подобно. На пристань вам самому идти али в кабак, где грузчики пьют, – невместно. А в дом мало ли какой работный человек прийти может либо торговец? Войдет он в картузишке своем да в плисовых штанах, а выйдет принаряженный да с другого хода. Не тревожьтесь, барин Константин Константинович, все будет слажено по вашей воле и замыслу!
– А я вот тревожусь, – сварливо проворчал Хвощинский, однако он прекрасно понимал, что и тревожиться, и искать отходные пути надо было раньше. Теперь дело зашло слишком далеко, чтобы останавливаться или сворачивать. Коготок, как говорится, увяз – всей птичке пропасть.
Ну, само собой, Хвощинский от души надеялся, что он – он-то не пропадет!
Несколько минут существо куда-то влекло Анюту. Глаза ее привыкали к темноте, вдобавок то тут, то там виднелись масляные плошки, рассеивающие мрак. Послышался шум, звон, отдаленные голоса, топот множества ног. И еще дальний рокот, налетавший подобно отдаленному рокоту грозы…
– Да такого короля убить надо! Где он шляется?!
Услышав яростный крик, Анюта вздрогнула и принялась испуганно озираться.
Сильная рука влекла ее все дальше и дальше, вокруг становилось светлее, и с каждой минутой ей все отчетливей казалось, что
