же. И что он говорит?
– Конкретных замечаний пока нет. И вряд ли будут. Он же не твой редактор! Ну, разве ты что-то уж совсем безобразное залепишь, тогда он скажет: «это безобразие». Но пока он говорит: «она очень, очень талантлива».
– То-то же! – повторила Юля. – Понял?
– Понял, – возможно более мягко и улыбчиво ответил Игнат. – Я это давно понял, с первых твоих набросков… Но… Но зачем тебе я в таком случае? Пиши, ты талантлива, а потом посылай в журнал, в издательство, не знаю.
– Ты мне затем, чтобы…
– Чтобы что?
– Господи, какой идиот. Я все жду, когда ты меня начнешь раздевать, наконец! А ты все тянешь кота за хвост. В долгий ящик!
И она засмеялась этой своей довольно-таки банальной шутке.
– Ну, давай помурлыкаем, – сказал Игнат, встал из-за стола, подошел к дивану и схватил ее за шиворот, то есть за шею, за затылок, пытаясь скрыть свое смущение с помощью некоторой брутальности. – Что ж ты не мурлычешь, кошка в долгом ящике? – и приблизил к ней лицо, собираясь поцеловать в губы.
– Не сегодня, – сказала Юля и дунула ему в глаза, потом отстранилась.
– Вот как? – искусственно захохотал он. – Отчего же?
– У меня менструация, – отчетливо сказала она. – Сам виноват. Проволынил три недели. А в первый день я была такая свеженькая и безопасная. Теперь жди.
Игнат отпустил ее, сел в кресло.
– Займемся, – сказала она, расстегнула сумочку, вытащила пачку листов. – Продолжаем с того места, где остановились.
Он сел к компьютеру.
Она стала диктовать:
– Не злись, – сказала Оля, снова становясь за его спиной и положив руки ему на плечи. – Не злись, прости. Понимаешь, ты для меня… Мы ведь с мамой одни жили, и ты – твоих приходов я ждала, как праздника. Я судьбу благодарила, что ты приходишь по вечерам, когда я не в школе. Ты ведь часто приходил к маме, раз в месяц, а то и чаще, диссертация, то да сё. Я так тебя ждала, всегда голову мыла, одевалась покрасивее. Ты для меня был тот самый мужчина в доме. Мужчина в доме, без которого нельзя. Вот сейчас – позови меня с собой, на свои испытания или вообще куда хочешь, обед тебе готовить и белье стирать, я поеду.
– Ну уж ладно.
– Не веришь. Я же люблю тебя, родной мой, и восхищаюсь тобой, и любуюсь, – склонилась к нему. – Ну что ты загрустил?
Алексей встал, подошел к окну, Оля смотрела на него, запахнув на себе генеральский китель.
– Погоди! – сказал он. – Погоди. Оля, выходи за меня замуж.
– Ты десять лет женат, – засмеялась она. – Забыл?
– Перестань! – Он подбежал к ней, схватил за руки. – Ты ничего не знаешь про мою жизнь! Наверное, я слабый человек, я не мог вот просто так взять и уйти, в никуда, в пустоту. Но теперь у меня есть ты!
