туннеля, ведущего в энергоотсек. Лифт заблокирован, но кто-то очень хочет добраться сюда…
Во рту сухо-сухо, рашпиль языка трется о шершавое нёбо… Гудение, запах нагревшегося металла, – выжигают люк.
Пора… Самое время нажать на пусковую кнопку, но Леонед медлит. Как же они прекрасны, последние секунды… И как быстротечны… Кажется, в такие моменты перед внутренним взором должна промелькнуть вся прожитая жизнь? Не мелькает… В голове крутится лишь одно навязчивое воспоминание: бесконечная, к горизонту тянущаяся грядка релакуса, и обжигающее полуденное солнце, и горячий соленый пот, заливающий глаза… Казалось – каторга, и ничего не может быть хуже… Идиот… Все бы отдал, чтобы вернуться в тот знойный летний полдень…
Вырезанный люк с грохотом рушится. Громкие шаги – совсем рядом, в соседнем отсеке.
Леонед закрывает глаза и жмет на пусковую кнопку…
Потом медленно, удивленно поднимает веки. В ушах стоит эхо дикого крика. Это он кричал? Или померещилось?
Бластер стоит на предохранителе. Леонед не понимает ничего… Вроде ведь снимал…
Мокрый от пота палец скользит по рубчатой кнопке и никак не может перевести ее в другое положение.
Створки двери – последней преграды между жизнью и смертью – медленно расползаются. Леонед не раздумывая, повинуясь внезапному импульсу, швыряет бластер в приоткрывшуюся щель. Кричит:
– Не стреляйте! Я сдаюсь!
Ему кажется, что кричит – голос тихий и сиплый. Разницы, впрочем, никакой – боевые киберы на такие крики не обращают внимания.
Огромная фигура надвигается из темного провала двери. Не кибер, человек в громоздком защитном костюме. Правая рука не видна – от локтевого сгиба начинается УОК – универсальный огневой комплекс. И этот УОК неторопливо поднимается, целится в Леонеда. Спаренный бластер, гаусс-эмиттер, скорострельная ЭМ-пушка – смотрят в лицо, готовые плюнуть огнем и смертью.
Холодный пот заливает глаза. Леонед пытается крикнуть что-то еще, ничего не получается, тогда он падает на колени.
УОК медленно опускается.
Часть первая
Мы никогда не сдадимся
Глава первая
Расколотое небо
Дороги здесь были прямые, как натянутая нить, – Гальская степь ровная, гладкая, нет топких низин и прочих буераков, которые приходилось бы огибать строителям. Лишь кое-где тянулись по бесконечной равнине поросшие лесом долины рек, медленно текущих и обладавших удивительно прозрачной водой. Алое небо – такая уж атмосфера над Умзалой – отражалось в потоках, и казалось, что вода тоже подкрашена розовым, словно пролилась в нее чья-то кровь…
Серая пыльная лента шоссе рассекала степь, уходя к горизонту.
И, тоже до самого горизонта, двигалась по ней нескончаемая колонна боевой техники. Грохотали гусеницы танков, сберегавших для боя ресурс своих антигравов; вздымали пыль струи воздуха, вырывавшиеся из-под
