снова в свою коробочку. Мастерсу он больше не понадобится. – От чего он умер?
– От отсутствия желания жить. – Доктор подавил зевок. Зубы его были не чищены, волосы висели прямыми сальными прядями, а руки были розовыми и безукоризненно чистыми.
– Вы имеете в виду волю к жизни?
– Это один из способов смотреть на вещи. – Доктор сердито взглянул на Кинга. – Это единственное, от чего ты не сможешь умереть, так ведь?
– Черт возьми, нет, сэр!
– Что делает тебя таким непобедимым? – спросил доктор Кеннеди, ненавидя это огромное тело, которое излучало здоровье и силу.
– Я не понял вас, сэр.
– Почему с тобой все в порядке, а с остальными нет?
– Мне просто повезло, – сказал Кинг и собрался уходить, но доктор схватил его за рубашку:
– Это нельзя объяснить просто удачей. Нельзя! Может быть, ты дьявол, посланный, чтобы подвергнуть нас испытанию? Ты кровопийца, лжец и вор…
– Послушайте, вы! Я никогда ничего не крал и никого не обманывал в своей жизни, так что увольте!
– Тогда скажи мне, как это у тебя получается? Как? Это все, что я хочу знать. Разве ты не понимаешь? Ты являешься ответом для всех нас. Ты либо добро, либо зло, и я хочу понять, что ты есть.
– Вы сошли с ума, – буркнул Кинг, вырывая руку.
– Ты можешь помочь нам…
– Помогите себе сами. Я забочусь о себе. Вы позаботьтесь о себе. – Кинг заметил, что белый халат доктора Кеннеди болтается на его тощей груди. – Вот, – сказал он, давая доктору остаток пачки «Куа». – Покурите. Это хорошо успокаивает нервы, сэр. – Он повернулся и широким шагом двинулся на улицу. Он ненавидел госпитали. Он ненавидел вонь, болезни и беспомощность докторов.
Кинг презирал слабость. «Этот доктор, – подумал он, – припадочный какой-то, сукин сын. Этот псих долго не протянет. Как и Мастерс, бедолага! Хотя, может быть, все-таки он не был бедолагой – просто Мастерсом, слабым и потому ни к черту не годным. Мир – это джунгли, выживают сильнейшие, слабые умирают. Либо ты, либо кто-то другой. Это было справедливо. Иного пути нет».
Доктор Кеннеди уставился на сигареты, благословляя свою удачу. Он закурил одну. Все его тело впитывало сладость никотина. Потом он прошел в палату к Джонни Карстерсу, кавалеру ордена «За выдающиеся заслуги», капитану 1-го танкового полка, который был почти трупом.
– Держи, – сказал он, давая ему сигарету.
– А вы-то как, доктор Кеннеди?
– Я не курю, никогда не курил.
– Счастливчик! – Джонни закашлялся от дыма и вместе с мокротой отхаркнул немного крови. От кашля сжался его кишечник, отчего струей изверглась кровавая жидкость, так как мышцы заднего прохода давно ослабли. – Док, – простонал Джонни, – пожалуйста, наденьте на меня ботинки. Я должен встать.
Старый доктор поискал ботинки. Разглядеть что-либо было трудно, потому что ночник в палате был тускл и тщательно затемнен.
– Нет здесь никаких ботинок, – проворчал он, глядя близоруко на Джонни, который сел на край кровати.
– Ох!
