что это время было не только периодом «форсированной индустриализации» с ее флагманами пятилетки, но и трагедией советской деревни в результате насильственной коллективизации, раскулачивания и принудительных хлебозаготовок2.
Оборотной стороной «успехов индустриализации» и «сталинской революции сверху» в деревне стал глубокий кризис сельского хозяйства СССР в 1932 г., кульминацией и неопровержимым свидетельством которого стал голод в первой половине 1933 г., унесший миллионы человеческих жизней на бескрайних просторах страны3. Показателем кризиса и упадка аграрного сектора экономики было и плачевное состоянии животноводческой отрасли, резкое сокращение поголовья скота. Урожай 1932 г. вырастили, но не убрали по причине царившей в сталинских колхозах бесхозяйственности, а также «последствий коллективизации», главным из которых было нежелание крестьян добросовестно работать «за палочки», их открытое и скрытое противодействие аграрной политике Советского государства4.
И. В. Сталин назвал крестьянское отторжение колхозов «игрой в итальянку», саботажем, который попытались «сломать» в 1932 г. введением «закона о трех колосках», предусматривающего расстрел за хищения зерна и другой «социалистической общественной собственности»5. В январе 1933 г. специальными директивами сталинское руководство попыталось остановить бегство крестьян из охваченных голодом деревень в города, резко усилило давление на колхозы и оставшихся единоличников в ходе неудачно проводившейся хлебозаготовительной кампании 1932 г.6
Но ситуация не изменилась к лучшему, о чем свидетельствовали многочисленные сигналы с мест об углубляющемся кризисе, посылаемые партийными работниками, простыми людьми и специальными службами7. Уже опубликованные и готовые к публикации документы ОГПУ – яркое подтверждение того факта, что Сталин и высшее руководство страны были в курсе всех дел и осознавали степень тяжести обрушившегося на сельское хозяйство страны кризиса8. И они должны были отреагировать на него.
Такой реакцией стало изменение сложившейся системы управления сельским хозяйством страны, которая показала свою неэффективность к концу 1932 г. Партийно-советские органы, составлявшие сердцевину этой системы, в лучшем случае смогли мобилизоваться для «выкачки» из деревни хлеба и других ресурсов, не считаясь ни с чем, действуя по принципу «после нас хоть потоп». Отсюда массовое распространение в советской деревне так называемых «перегибов на местах» в период хлебозаготовок 1932 г., которые лучше всех, проявив гражданское мужество, описал в своих письмах Сталину восходящая звезда советской классической литературы М. А. Шолохов9.
Местные активисты и региональные руководители были «солдатами партии» и выполняли ее «генеральную линию», как могли, думая только об успешном достижении результата. Они рассматривали стоящие перед ними преграды и недовольных колхозами крестьян в лучшем случае как неизбежные «временные трудности», но в большинстве своем – как стоящих на пути партии «врагов», «саботажников» и «вредителей», которые не заслуживали снисхождения. Великолепно созданный М. А. Шолоховым в романе «Поднятая целина» собирательный образ сельского коммуниста Макара Нагульного, с менталитетом времен Гражданской войны, видевшего в своих односельчанах – противниках колхозов лишь недобитых в свое время «врагов», готового на все ради «победы мировой революции» – красноречивое тому свидетельство очевидца тех событий10.
Конечно, главную ответственность за деятельность «солдат партии» в советской деревне несло сталинское руководство. И к концу 1932 г. оно осознало, что «революционного» пыла и рвения у его исполнителей на местах хватило лишь, чтобы загнать крестьян в колхозы и отобрать у них хлеб для текущих нужд индустриализации, не думая о последствиях, уповая на «мудрость партии». Но этого оказалось недостаточно, чтобы организовать колхозное производство так, чтобы оно давало государству хлеб и необходимые ресурсы постоянно, а не один или два года. Необходимы были дополнительные силы и корректировка всей аграрной политики сталинского руководства.
Перемены произошли на Январском объединенном 1933 г. пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б). Его решениями были созданы политические отделы в МТС и совхозах11.
Машинно-тракторные станции (МТС) возникли в СССР по постановлению Совета труда и обороны 5 июня 1929 г. для «переустройства индивидуальных крестьянских хозяйств в крупные коллективные хозяйства»12. К 1933 г. они являлись опорными центрами в зерновых районах страны по обеспечению сельскохозяйственной техникой колхозов в период основных сельскохозяйственных работ. Быстрое расширение их сети происходило параллельно с форсированным созданием колхозного строя. К концу 1932 г. численность МТС в СССР достигла 244613.
В рассматриваемый период совхозами (советскими хозяйствами) были крупные государственные предприятия в сельском хозяйстве СССР. Они возникли еще в годы Гражданской войны на базе конфискованных помещичьих имений. К началу коллективизации в стране насчитывалось 1,4 тыс. совхозов14.
Создаваемым
