говорить себе как я ей, взяла бы да эдакое и так сказала, а еще и подобное… А у таковых как эта, слова градом так и сыплются на тебя, словно она их грязные, заранее приготовила и льет помоями, обливает грязью.
Вот же дура! Дура накрашенная. Хоть бы тебя там, на кресле, как следует….
Да что это? Видно, сказывается напряжение завершающего месяца. Да и после таких слов мне не хочется не то что слышать, а видеть ее. Хоть бы она завалилась, там у гинеколога! А ведь точно! Таких не берут в училище! Кому это порченные нужны? Никому! И к тому же матюгливые?
Но так оказалось, только так думала. Потому, когда спустя все вступительные экзамены с ней нос к носу столкнулась перед собеседованием, то даже оторопела.
– Ты? Ты чего тут делаешь?
– А ты?
– Я уже на собеседование. А ты?
– И я, как видишь!
– А как же…
– Медкомиссия? Прошла! А ты что же думала, что в семнадцать лет все такие же, как ты дурочки не…. – я, видимо, на нее посмотрела такими глазами, что она смягчилась в ответе, – …. как не целованные девочки?
– Может, познакомимся уже? Я Зойка!
– Маринка, – говорю и руку свою первой протянула.
А она оттолкнула, перехватила под локоть и к себе притянула. А потом внезапно поцеловала в щеку. Дура!
И вот надо же, судьба какая? Нас с ней вместе зачисляют и в один учебный взвод. К слову сказать, из всех десятков, а может быть сотен, нас только пятнадцать осталось. Вот ведь какой был конкурс! Это, пожалуй, мой самый важный в жизни.
Ну что скажете? Не так, что ли? Разве же не победительница стала? Неужто не мисс красоты? Ну, относительно красоты можно спорить, конечно же, а вот, относительно моей победы?
Так что домой шла, нет, летела, просто, словно победительница конкурса мисс-красоты. А что? Не красота, разве же?! Я ведь поступила! Ура! Так, кажется, надо кричать по-военному? И с радостью как заорала во все горло:
– Ура! Я поступила! Ура, ура, ура!
Коровки на плацу
– Так! Кругом, правую ногу на носок ставь! – командует нами мичман.
– Богданова! Опять каблук стесан. Это не лодочки модельные, поняла? Дал бы наряд вне очереди, так ведь не оценят, не поймут, – говорит с видимым сожалением.
– Кругом! Ну, что молчишь? Что мне с тобой делать?
А потом в сердцах, и так уже видим, что не раз он рукой махнул и отвернулся недовольный.
– Ну, что это за строй? Что это, я спрашиваю? А ну? Подравнять строй, носочки, носочки и грудь пятого человека… командует нам по привычке, и тут же… – Ну, матерь вашу! Все! Уйду к чертовой матери! Разве же это строй? Это… Бардак какой-то! Одни вулканы торчат. Вы хоть понимаете, какой красивый строй военный? Ну? Что молчите? – спрашивает, но не желает услышать ответа и тут же.
– А ну? Разговорчики в строю! На… а… пра..а… во! Ша… а… гом марш!
