успевали разбегаться из своих нор на все четыре стороны. Вдруг Ван Лаобин заметил, что к нему ринулось нечто черное. Пока он сообразил, что разворошил осиное гнездо, его голову, лицо и шею уже облепили осы. От боли он повалился на землю, принялся кричать и кататься по кукурузному полю. Переместившись метров на двадцать, он увидел, что осиный рой по-прежнему кружится над его головой, осы преследовали его словно темная туча. Тогда Ван Лаобин принялся звать Ван Цзякуаня. Но тот был глухим, поэтому имени своего не услышал.
Ван Лаобин зачерпнул горсть земли, чтобы предпринять последнюю атаку на ос, но это дало ему передышку лишь на секунду, пока комья земли оказались в воздухе. Едва они шлепнулись вниз, осы опустились следом. Они покрыли глаза, нос и рот Ван Лаобина. Ван Лаобин чувствовал, что еще чуть-чуть и он ослепнет от их укусов. «Цзякуань, скорее на помощь! Цзякуань, твою мать, я сейчас помру!» – кричал Ван Лаобин.
После того как крики Ван Лаобина, подобно волнам, затихли, удары Ван Цзякуаня стали раздаваться все звонче. Прошло достаточно много времени, прежде чем Ван Цзякуань захотел пить. Он отбросил тяпку и пошел в ту сторону, где должен был работать отец. И тут Ван Цзякуань увидел целую прогалину, устланную сломанными стеблями кукурузы, а поверх стеблей лицом к небу лежал его отец Ван Лаобин. Его голову раздуло, словно тыкву, поверхность которой блестела словно зеркало, отражая солнце.
Ван Цзякуань обхватил голову отца и закричал в сторону гор: «Гоуцзы, Шаньян, Лао Хэй!.. Скорее на помощь!» Его крик еще долго витал между двух гор. Некоторые односельчане слышали пронзительный крик Ван Цзякуаня, но, решив, что тот просто подзывает к себе скотину, оставили его безо всякого внимания. Но когда к его крику присоединились рыдания, Лао Хэй почуял неладное и закричал в сторону кукурузного поля: «Цзякуань!.. Что там случилось?» Лао Хэй трижды повторил свой вопрос, но, так и не услышав ответа, продолжил работать. Вдруг Лао Хэй вспомнил, что Цзякуань глухой, и, замерев, прислушался к звукам со стороны поля Ван Цзякуаня. Он уловил смешанные с ветром причитания Ван Цзякуаня: «Мой отец помирает, отец проткнул осиное гнездо, его до смерти искусали осы…»
Ван Цзякуань и Лао Хэй притащили Ван Лаобина домой и позвали к нему лекаря Лю Шуньчана, который занимался традиционной медициной. Лю Шуньчан приказал Ван Цзякуаню стянуть с Ван Лаобина всю одежду. Лежащий на кровати Ван Лаобин напоминал жирного облысевшего хряка. Любопытные со всех сторон обступили его, наблюдая за действиями Лю Шуньчана. Пока Лю Шуньчан наносил лекарство на голову, шею, руки, грудь, пупок, ляжки и другие места на теле Ван Лаобина, зрители неотступно следили за его пальцами. Тут Ван Цзякуань заметил, что когда взгляды собравшихся достигли того места, откуда ноги растут, они стали о чем-то шушукаться, вроде как обсуждая то, что обычно хранят в тайне от чужих глаз. Ван Цзякуаню стало не по себе, словно на кровати лежал не его отец, а он сам. Тогда он взял с изголовья кровати полотенце и накрыл им причинное место отца.
Этот жест
