с нарезанными свежими помидорами дольками, красиво переложенными зелеными листочками петрушки и укропа.
К краю тележки лежали различные пирожные со взбитым кремом.
Так как я стояла в полоборота к креслу официанта, то увидела, что он взглянул и на меня. С его молчаливого разрешения я осторожно взяла один бутерброд с мясом, не выбирая. И откусила маленький кусочек, пробуя его на вкус.
Но вкус у него был совсем не мясной, а какой-то кисло-сладкий, неприятный. Обман. Есть я его не стала, положила обратно. А откушенный кусочек выплюнула в носовой платочек, чтобы потом выбросить.
А официант сказал:
– Это моя тетка делает. Она любит такие бутерброды. Они с сюрпризом. Переверни его!
Я взяла надкушенный бутерброд с мясом и перевернула хлебом к верху. Мясо не упало, как приклеенное. Снова его перевернула. И вдруг вместо жареного куска мяса увидела на хлебе сырую печень, порезанную мелкими кусочками.
Вздрогнув, я его выронила.
В это время в кафе вошел мужчина, по которому нетрудно было определить, что это любитель выпить и закусить на халяву, так как своих денег на алкоголь у него почти никогда не было. Волосы на голове давно не стрижены, почти спутаны. Щетина на лице двухнедельной давности. Кожа на физиономии и на руках давно не видела мыла.
Но зашел он тихо, не буяня, сразу пройдя к барной стойке. Пива, которого он хотел, не было. Явное разочарование отразилось на нем, так как жажда была намного сильнее, чем желание поесть.
Но подошла девушка-официантка откуда-то из подсобного помещения и вежливо объяснила посетителю, что он может взять любую бутылку газводы и будет испытывать такое же удовольствие, как от своего любимого пива. И она, нагнувшись, взяла из-под стойки и поставила три бутылки с газводой: лимонад, «Фанту» и «Детское шампанское».
Алкоголик с кривой улыбкой пошутил:
– Бутылка пива темного, самого крепкого!
– Бутылка виски заграничного!
– И бутылка русской водки «Столичная»!
Едва он прикоснулся к ним, как они превратились именно в те напитки, которые он назвал.
Широкая улыбка осветила небритое лицо пьяницы, и он пристроился тут же, у стойки, на высокий круглый табурет.
Затем в кафе забежал мальчик-подросток лет двенадцати. Есть он не хотел вообще. Дома родители его даже не баловали. И он сам не знал, чего он хочет. В сторону кушаний он даже не взглянул, а прошел в подсобку. Мне показалось, что он пришел за наркотиками.
А самое страшное, что здесь никого не осуждали за вредные привычки, а были рады всем посетителям.
Послышался за дверями разговор двух женщин. И в дверь протиснулись полные тетки лет по пятьдесят. Не прекращая энергично обсуждать своих знакомых, они удобно расположились за пластмассовым столиком.
По-хозяйски они набрали бутербродов по большой тарелке, несколько пирожных. Затем подошли к бару,
