style="font-size:15px;"> – Расскажи, что там на аэрошоу?
– Да все нормально.
– А что с «Копресом»?
Так называется фирма, от имени которой я носил письмена в Управление культуры.
– А ничего, Игорю удалось продлить срок подачи документов в казначейство до конца авиасалона, но это ведь все равно не реально!
Мне не хочется говорить сейчас о делах. Внизу моего живота пульсирует камертон. И стрелка уже вот-вот замрет в верхней точке.
Марина улыбается мне в ответ на мои призывные знаки глазами, но от темы не удаляется. Не реально! Уж кому как не ей, это известно. Ведь нужно представить баланс предприятия с отметкой налоговой инспекции. А подделывать печать этой организации никто не возьмется.
– Может быть, можно заменить «Копрес» на какую-то другую фирму?» – спрашивает Марина.
– Не знаю, завтра спрошу у Игоря, он сказал, что возьмет все разборки с Управлением на себя.
Я встаю со стула, обхожу стол и прижимаюсь своими губами к губам Марины. Она, смеясь, отстраняется.
– Что ты делаешь? А если кто войдет?!
– Ну и пусть! Пусть все видят, как я тебя люблю!
И она снова улыбается. Эта улыбка Мадонны сводит меня с ума. Я вою в потолок и плюхаюсь назад на свое место. Знаю, пока эти проклятые пятьсот рублей не будут найдены, Марина не двинется с места.
Мне ничего не остается делать, как перекладывать мелкие предметы на столе и успокаивать свой камертон. Две кнопки, шесть скрепок, одна из них разогнута, одна булавка. Десять копеек. Колпачок от шариковой ручки. Все это вытягивается в одну прямую линию, от одного края стола в сторону другого края. Не хватает. Ищу глазами, чтобы такое положить, чтобы точно достать край стола. Карандаш. Лег нормально, но стержень чуть-чуть выступает за край. Это меня раздражает, и я сминаю свою стройную линию. А затем снова начинаю выкладывать все в прямую линию, хоть и знаю, что все равно в конце стержень карандаша будет выглядывать за край. Камертон внутри меня мерно отсчитывает время, которое я считаю потерянным и выкинутым из жизни. Ну почему так долго? Почему?
К столу Марины потянулись повара и официанты. За зарплатой. Она разделывается с ними лихо, не отрываясь от поиска проклятой пятисотки. Зашел водитель. Взял денег на закупку и бензин. Позвонил директор, оставил распоряжения на завтра. А я все сижу и выкладываю свою линию. Наконец, не выдерживаю и ломаю кончик карандаша. И сразу в голове рождается: «Допельдон!» Вот это да? Почему в этот момент у меня родилось это слово? Аккурат, вместе с хрустом сухого дерева. Смотрю на Марину, она перехватывает мой тоскливый взгляд и смущенно приговаривает:
– Сейчас, сейчас еще в одном месте посмотрю – и пойдем!
– Да не спеши, ищи свои деньги спокойно, – успокаиваю ее. – Мы же ведь сегодня никуда не спешим?
– Если тебе никуда не надо, то я совершенно свободна.
– А свекор?
– Его не будет.
– Свекровь?
