плохо знакома с вашей семьей? – приятная женщина явно хотела перевести тему, чтобы Шапокляк перестала возмущаться моим дядей так громко.
– Пришла. Племянница.
– Племянница, значит, у него все-таки есть родня?
– Родня была. Только, что толку, если все разгильдяи и бездельники. Его сестра – мать этой племянницы алкоголичка. Спилась. Про остальных не знаю. Боюсь, что и племянница, как ее там зовут, не помню, не далека от примера матушки, навряд ли из таких семей выходят порядочные люди.
Мне захотелось выйти из своего укрытия и высказать ей в лицо все, что я думаю про таких вот умудренных опытом особ, которых больше всего заботит общественное мнение. Да, моя мама не была образцом для подражания. Да, женский алкоголизм – это проблема, но это не значит, что он передается по наследству и что я стану такой же. Я, между прочим, до недавнего времени работала в страховой компании, очень престижной и известной и еще могу оплачивать себе жилье и покупать строгие платья, в которых можно прийти на деловой прием. Но собственно, больше мне особо гордиться и не чем, но человек то я порядочный.
Женщины ушли дальше и продолжили свой разговор, наверное, так и обсуждали меня и мою семью, а я осталась стоять в кабинете, рядом с нетленной классикой Толстого и Достоевского и чувствовала себя маленькой девочкой, которая вся чем-то перемазалась и которую никогда не будут воспринимать как серьезного и взрослого человека.
Вдруг мой покой был нарушен – в кабинет буквально ворвался молодой человек, говорящий по телефону. Видимо, ему нужно было место, где можно обсудить что-то серьезное без лишних ушей и глаз и он думал, что он его нашел. Он не заметил меня и прошел от двери к окну внимательно слушая, что ему говорят. Потом он немного нервно и нарочито замедленно начал объяснять человеку на том конце, что нужно делать:
– Послушай! Сей-час ты вой-дешь ту-да и ска-жешь, чтоо сделка от-ме-ня-ет-ся. Отменяется! Понятно! У нас нет главного партнера! Он умер! Так им и передай! Да! Скажи им, что я свяжусь с ними после того, как все утрясется.
Он положил трубку, повернулся и увидел меня. Я стояла немного испуганная таким резким и грубым тоном, снова стала свидетельницей чужого разговора, хоть он мне и никак не был интересен. Лоб молодого человека немного напрягся и густые красивые брови сдвинулись ближе друг к другу.
– Вы все время здесь были? – его голос был уже не такой резкий, как во время телефонного разговора.
– Да… – испуганно ответила я, – но я не хотела…
– Нет-нет, извините – его брови расслабились и красивые зеленые глаза смотрели уже не так строго, – это я виноват, что невольно втянул вас в этот разговор, да еще и так грубо сказал, что партнер умер… Вам, наверное, и так плохо. Это же ваш отец?
– Отец? Кто? О! Нет, что вы! Это мой дядя. Мне, конечно грустно, но не так, чтобы совсем плохо. Мы практически не общались и я…. – во мне затараторила та маленькая, чумазая девчонка, которую вот-вот
